Мать, увидев испачканную тиной одежду Роберта, лишь молча посмотрела на него. Но подросток понял этот немой упрек и тщательно отчистил пыль, в которую превратилась подсохшая грязь. Что касается лысухи, мальчик, не терпя возражений, стал ощипывать ее, да так быстро, что попросту вырывал перья вместе с мясом; затем, под предлогом чистки, отодрал вместе с внутренностями половину зоба и наконец насадил тушку на вертел и сам следил за тем, как она жарилась над огнем.
К этому времени подоспело жаркое из кролика, и обед накрыли на песке перед пещерой. Жареный кролик, благоухающий ароматами тех трав, что ранее служили ему пищей, оказался превосходен на вкус и был съеден до костей. Немного времени понадобилось, чтобы второй грызун разделил судьбу первого. Дюжина голубиных яиц дополнила меню. Роберт дожарил свою лысуху до того, что она наполовину сгорела, затем разделил на части и подал к столу. Маленький Джек решился попробовать. Но, попробовав кусочек, изобразил на лице благодарность и вежливо отклонил угощение брата. Птичье мясо настолько пропиталось запахом тины и болота, что его невозможно было проглотить. Однако Роберт упорствовал, удовлетворяя в ущерб желудку свое самолюбие, и полностью обглодал птичью тушку.
На следующий день Флип и миссис Клифтон занялись обустройством дома. Моряк решил изготовить посуду из стволов бамбука. Сильный и ловкий, он ножом, без пилы стремился разделить на части твердый ствол и постепенно достиг цели. В хозяйстве появилась дюжина аккуратно сделанных посудин, которые разместили в углу пещеры. Самые большие немедленно заполнили пресной водой, а маленькие — стаканы для питья — поставили сбоку. Миссис Клифтон с радостью довольствовалась этим деревянным «стеклом», которое в ее глазах было не хуже венецианских или богемских[82] сервизов.
— К тому же, — добавляла женщина, — поскольку это стекло особенное, можно не опасаться его разбить!
В этот же день Марк обнаружил съедобные плоды, которые, к общему удовольствию, разнообразили их обычное меню. Это были плоды или, скорее, семена хвойных деревьев — пиний,[83] которые часто встречались на лугу перед озером. На таких соснах произрастают шишки с превосходными орешками, которые очень ценятся в умеренных климатических зонах Европы и Америки. Те, что собрал и принес матери Марк, были совсем спелые, и младшим дали поручение набрать как можно больше шишек. Дети не заставили себя просить дважды, а для поощрения мать разрешила им грызть орешки прямо на месте.
Итак, положение маленькой колонии улучшалось день ото дня. Надежда крепла в сердце бедной женщины. Но сколько же времени прошло с тех пор, как они выброшены на этот пустынный берег? Похоже, ни миссис Клифтон, ни Флип и никто из детей не могли бы ответить на этот вопрос. И в тот вечер Джек, спросив, «какой сегодня день?», буквально огорошил колонистов.
— Какой день? — переспросил Флип. — Должен признаться, совершенно не представляю.
— Как же так, — сказал Роберт, — мы не знаем, сколько дней находимся здесь?
— Я не могла бы сказать, — подтвердила миссис Клифтон.
— И я знаю не больше, чем мама, — добавил Марк.
— Ну и пусть, зато я знаю, — заявила маленькая Белл.
Все обернулись к девочке и увидели, как, порывшись в кармане, она достала какие-то камушки и положила их в раковину.
— Маленькая моя, — спросила мать, — скажи, что значат эти камни?
— Мама, — отвечала Белл, — с тех пор как мы добрались до земли, я клала в кармашек каждый день по одному камню, и можно просто их сосчитать.
Дружное «ура!» было ответом рассказу малышки. Флип от радости обнял Белл и похвалил ее за этот минеральный календарь.
Сосчитали камни — получилось шесть. Итак, вот уже шесть дней, как обездоленная семья нашла приют на неведомой земле. Шлюпка покинула «Ванкувер» в понедельник, 25 марта. Следовательно, сегодня 30 марта, суббота.
— Отлично! — воскликнул Джек. — Завтра будет воскресенье!
— Да, воскресенье, тридцать первое марта, — в задумчивости произнесла миссис Клифтон, — и, значит, дети мои, завтра Пасха!
Следующий день всецело посвятили отдыху и молитвам, возблагодарив небеса, которые явно хранили путешественников. Никто не забыл помолиться об отсутствующем отце семейства, мысленно все были с ним, беспрестанно думая о его несчастной судьбе.
Стараниями Флипа проблема существования на острове была отчасти разрешена. Неведомая земля могла удовлетворить все насущные нужды маленькой колонии. Оставалось лишь обеспечивать каждодневное благополучие семейства Клифтон, но Флип не сомневался, что это вполне достижимо.
За неделю моряк значительно пополнил запасы топлива. Огонь, необходимость его беспрерывно поддерживать — вот что было самой серьезной заботой. Тягостная обязанность неотрывно следить за очагом! Флип, миссис Клифтон и дети не могли все вместе удаляться от пещеры. Поэтому нельзя было предпринять большую экспедицию в глубь суши. Флип, человек не робкого десятка, всякий раз вздрагивал при одной лишь мысли, что огонь может потухнуть. Моряк не забыл того жуткого страха, когда пытался зажечь последнюю спичку! Флип пока не смог отыскать растений, подходящих для замены трута, еще не научился высекать огонь трением двух кусков дерева, следуя методу первобытных людей, стало быть, огонь в очаге требовал непрестанного присмотра. Моряк, соблюдая предосторожность, разжигал на ночь дополнительные огни — факелы, сделанные из смолистого дерева. Воткнутые в землю за несколько метров от подножия скалы, факелы могли гореть в течение многих часов.
Во время второй недели на суше несколько коротких экскурсий позволили колонистам неплохо изучить близлежащие окрестности. Флип, не желая на ночь оставлять миссис Клифтон одну, беззащитную перед возможным нападением диких зверей, вынужден был вечером возвращаться в лагерь. Поэтому до сих пор оставалось неизвестным, материк или остров та таинственная суша, которая послужила пристанищем несчастному семейству.
Домашняя утварь колонии под изобретательными руками моряка, которому помогали сноровистые Марк и Роберт, понемногу совершенствовалась. В сосудах разной вместимости из бамбука не ощущалось недостатка. Дерево, обнаруженное Марком на северных берегах озера, годилось для изготовления разнообразных бутылок. Это было калебасовое дерево, растение, весьма обычное для тропической зоны обоих полушарий, но весьма редкое для умеренного климата.[84]
— Раз здесь растет калебасовое дерево, — заметил Марк, — то, вероятно, наша земля лежит не в столь высоких широтах, как мы полагали.
