Мускус
Доктор Хей замолкает, потому что мы замечаем в нескольких метрах от себя что-то похожее на миниатюрный островок всего несколько дюймов в диаметре. Это купол из нагроможденных ветвей, тростника и мокрой травы, немного выступающий из воды.
Это то, что называется „пахучей горкой“. Доктор Хей уточняет, что иногда бобры добавляют сюда еще немного камней или грязи. Но самое главное — бобр роняет на эту кучу несколько капель своего мускуса, или бобровой струи.
Гидросамолет — незаменимое средство связи в этих удаленных ледяных просторах
«Вы почувствуете это на небольшом расстоянии, — говорит Кейт Хей. — Вы легко различите сладковатый запах, являющийся „подписью бобра“».
Я приближаюсь. Я принюхиваюсь в направлении, указанном Хеем. И мое обоняние, обыкновенное атрофированное обоняние Homo sapiens, очень четко доносит до меня это пахучее „послание“ бобра. Если бы я еще умел понять его смысл…
Индейцы племени кри были первыми поселенцами в этом районе.
Пахучие горки, или „кучи-сигналы“ (по-английски sign heaps), возможно, служат бобру для маркировки его территории. Это его „личные границы“, указательные надписи, говорящие соседям: „Внимание! Здесь начинается частное владение!“ Кроме того, может быть, эти пахучие метки имеют большое значение в начале сезона любви, когда самец и самка должны найти друг друга и завязать знакомство.
Большинство диких наземных млекопитающих помечают границы своей территории то мочой, то кучами экскрементов, то несколькими каплями специализированных выделений. В этой области бобр обладает двумя возможностями. С одной стороны, будучи строителем, он не довольствуется тем, что метит травы или камни при случае, — он сам воздвигает рубежи, которые метит. С другой стороны, его специализированные железы производят вещество с устойчивым запахом — предмет вожделений человека в прежние времена.
У бобра много желез разных сортов, открывающихся на поверхности тела. Так, например, в области ануса есть два мешочка, где вырабатывается жирная жидкость, которой животное пользуется, чтобы сделать свой мех непромокаемым.
Паховые железы, где образуется мускус, представлены парными образованиями 8 сантиметров длиной и около 4 сантиметров шириной; по своему происхождению они аналогичны сальным железам, которыми изобилует наша собственная кожа. Там образуется „себум“ — густая маслянистая жидкость, светло-коричневая, когда она свежая, но становящаяся все более и более темной по мере старения и распространяющая тошнотворный запах, в том случае, когда она имеется в значительном количестве. Однако на своей пахучей горке бобр оставляет всего несколько ее капелек: в этой крайней степени разведения бобровая струя имеет сладковатый и приятный для нас запах.
Мускус был повинен в истреблении бобров в многочисленных речных бассейнах. Когда-то о его лечебных свойствах ходили легенды. Вообще все части грызуна были в чести. Толченые бобровые зубы, добавленные в суп, считались средством от множества болезней; эпилептикам рекомендовали спать на шкурах бобров… Что же до бобровой струи, то в нее верили как в действительно чудодейственное лекарство, как в панацею. Она была объявлена основным средством против всех болей в животе, и в особенности колик. Восхвалялось ее действие против спазм, ломоты, апоплексии, эпилепсии и против любых прочих нервных припадков. Ее давали при таких серьезных инфекционных заболеваниях, как плеврит и туберкулез. Утверждали также, что бобровая струя останавливает икоту, улучшает слух и вообще делает жизнь полновеснее.
Лесистые берега озер и рек, темные болота являются излюбленными местами бобров. Они любят эти неопределенные пространства, где земля и вода вступают в тесную связь, где в изобилии травы и корни, дрожащие осинки и березы с молочно-белыми стволами.
Отыскать бобров, понаблюдать за ними, отметить особенности их поведения, изучить их повадки, узнать их нравы, проникнуть в тайны их социальной организации — все это требует большой хитрости и терпения. Легко обнаружить их хатки и запруды. Бесконечно трудно проследить за передвижениями самого животного.
Для того чтобы наша операция была плодотворной, чтобы „урожай“ был добрым (как в кинематографическом, так и в научном смысле), мы должны разнообразить районы наших работ. До той поры, когда снег остановит практически любое передвижение по земле, Филипп и несколько человек из нашей группы собираются навестить отдаленное одинокое озеро, где есть бобры.
Грызть, грызть, грызть — почти единственное занятие бобра.
Одна из хаток бобров, построенная на берегу озера Фостер. Неприступная крепость из дерева. Хатка бобра никогда не бывает удалена от леса, где кормится животное.
Они понесут свои грузы… на манер трапперов былых времен. Они хотят испробовать все прелести бесконечных переходов среди скал, кустарников и деревьев с каноэ на плече… С каждого из них сойдет по сто потов. Не счесть будет, сколько раз они оступятся и съедут под откос, сколько раз слетят у них с языка сочные выражения, которые далеко не всегда можно здесь воспроизвести… В одном я уверен вполне: парни с „Калипсо“ сильны работать. Вся эта экспедиция имеет целью знакомство с бобрами, даже их защиту. А вот великие предприятия трапперов, с момента открытия этого края и вплоть до недавнего времени, единственной целью имели убийство бобров, наживу.
Красота бобрового меха неоспорима. Если это и не самый драгоценный, то уж бесспорно один из самых теплых мехов. К глубокому несчастью для биологического вида, любители оценили это! Мех этот бывает разного цвета — от бледно-коричневого, даже желтоватого до коричнево-черного, блестящий и светлый на спине и более матовый и темный на брюхе (голый хвост, передние и задние лапы монотонно черные).
При внимательном осмотре меха можно различить два составляющих его слоя. Снаружи находятся ости, относительно толстые, длинные, блестящие, коричневые, иногда тронутые золотисто-желтым на конце. Под этим защитным слоем расположен плотный короткий пух — подпушь, очень шелковистая, нежная, плотная, свинцово-серого оттенка. В этом слое подпуши заключен теплый воздух, что позволяет животному спокойно переносить резкие перепады температуры. Но лишь при том условии, что наружный слой все время сохраняет свою непромокаемость: иначе вода доберется до кожи бобра и в результате резкого понижения температуры тела быстро наступит смерть.
