Полное лунное затмение, наступившее 28 февраля после 7 часов вечера, привело магометанское население Кабаенди в плохое настроение. Они считали, что луне угрожает злой дух, дьявол Африт, и поэтому старались молитвами и оглушительным шумом, который создавался всеми имевшимися у них предметами, прогнать его.
Получив сведения о местностях, находящихся на севере и на западе от зерибы, я решил совершить поездку в горную местность, на север. Проводником был прикомандирован знающий местность донколанец Гассан. Прислуга была пополнена неграми. Утром, в день отъезда, появились две девушки, одетые в новые фартуки. Они должны были на зернотерке молоть для меня белую дурру (Feterita) и на круглых жестяных листах печь распространенный здесь хлеб кисра — тонкие лепешки, которые подавали почти ко всем блюдам.
Несмотря на то что для предстоящей поездки я решил взять не более десяти носильщиков (я брал с собой только самые необходимые вещи), процессия получилась довольно длинная, так как она составилась из отдельных носильщиков с горшками приготовленного теста на голове, из мальчика, ведшего козу, женщин и рабынь, Гассана и др. В качестве обменных вещей я взял передники, стеклянные бусы, немного меди и спирта.
В воскресенье, 4 марта 1877 г., мы вместе с Коппом предприняли свою первую поездку по округу Макарака. Гостеприимные хозяева устроили нам скромные проводы. Первый день пути вел к старой зерибе Фадл’Аллы. Это станция, находящаяся у хора Нембе.
От старой зерибы Фадл’Аллы я хотел направиться к маленькому селению, начальником которого был Ибрагим Гур-гуру, а затем посетить в горах отдельных вождей.
Мы шли в северном и северо-восточном направлении среди полей дурры мимо многочисленных деревушек негров макарака, пересекли хор Бабарра и хор Икана. Последний является границей области племени макарака. Далее начинается область племени мунду. Однако строгой границы не было. При мирном сожительстве отдельных народностей, живущих в области, часто группы деревушек одного племени перемешаны с деревушками другого.
Небольшое стадо из пяти-шести антилоп промчалось так быстро, что пули, посланные вдогонку, не попали в цель.
При спуске в обширную низменность перед нами вырисовывались горы, называемые неграми мунду Пенеис. После пятичасового перехода мы пришли в старую зерибу Фадл’Аллы, имевшую заброшенный вид. Большой тукль, в котором разводили голубей, был наибольшей достопримечательностью места.
Мы разбили лагерь под открытым небом, однако он все же выглядел благоустроеннее, чем голубятня. Ночь оказалась испорченной из-за москитов.
На следующий день меня посетили вожди мунду, жившие на расстоянии около двух часов ходьбы от лагеря. Пришел также Ибрагим из соседней зерибы и просидел у меня целый час. Много ездивший, он мне казался хорошо осведомленным о странах и людях. Он знал Джебель Багинзе, о котором у меня не было никаких сведений. Я побеседовал с ним по живоинтересующему меня вопросу о Ей. Он рассказал мне о своих поездках в Калика.
Внезапно вспыхнувший огонь испугал нас. Горела одна из соломенных хижин. С треском вылетали искры. В ночное небо поднимались языки пламени. Прежде чем мы успели спасти свои вещи, некоторые хижины сгорели и превратились в кучу золы. На наше счастье, погода была тихая и не способствовала распространению огня.
Ночь была холодная и сырая. Поэтому я велел до утра поддерживать огонь. Сон снова был нарушен из-за докучливых москитов.
Весь следующий день мы провели в старой зерибе, так как я хотел познакомиться с большим количеством негритянских вождей. Кроме того, мой маленький Морджан жаловался на сильную боль в ноге.
Я добыл для своей коллекции рога (Acronotus Caama), «тетель» арабов, лобба мунду, а также водяного козла (Cobus ellipsiprymnus).
В течение дня я составил маленький словарь наречия мунду. Я смог считать до 110, дальнейшие объяснения негров в счете стали запутанными и непонятными.
7 марта мы выступили и шли на север мимо лежащих справа вершин Джебель Ингитерры, состоящей из пяти связанных возвышенностей, и мимо села вождя того же имени. Вскоре мы оставили позади область Мунду и вступили в страну негров абукайя ойзила.
Над дорогой круто возвышались скалистые горы Амбе, имеющие относительную высоту около 65 м.
Мы вошли в красивый высокоствольный лес. После пятичасового перехода впереди показались хижины шейха Ло-фоке, отделенные двадцатью километрами от старой зерибы Фадл’Аллы.
Мы находились у подножия горной страны. С вершины Джебель Лофоке, подняться на которую не составляло большого труда (села и горы носят имя соответствующего вождя), я увидел красивую панораму альпийских лугов, расстилавшуюся передо мной с запада на восток. Я видел целый ряд отдаленных горных вершин, поднимающихся над равниной, массивные скалы и много маленьких конусообразных гор (Логода, Курра или Ауа, Ингитерра, Амбе, Малага и др.). С востока на север местность свободна от гор. Видны только отдаленные горные цепи. На далеком западе над горизонтом поднимаются горы Генгара и Лабиго.
После того как я запеленговал вершины гор и отметил их названия, я снова спустился к ЛоЛоке, и началась утомительная и скучная торговля с абукчйя, от которых я хотел получить различные предметы этнографического характера.
Абукайя разделяются на две ветви: живущих на севере — абукайя ойзила и живущих южнее макарака — абукайя ойгига. Они мало отличались по внешнему виду от своих соседей мунду. Они различаются по языку и этнографическим особенностям: ведь мунду — народ, пришедший с далекого юго-запада, в то время как абукайя принадлежат к группе негров, обозначаемых общим именем мади. Тем не менее трудно найти определенные, твердо установленные признаки в форме черепа, телосложении, цвете кожи, отличающие мунду от абукайя. По цвету кожи я поставил бы абукайя и мунду между темно-коричневыми какуак и абака и светлокожими макарака и бомбе, у которых окраска кожи напоминает цвет сырой печени. Мунду следует считать несколько светлее, но это индивидуальная особенность зависит от состояния здоровья, чистоты, подкожного слоя жира и др. В сравнении с восточными племенами негров бари, мунду и абукайя можно назвать маленькими. Их череп умеренно долихокефальной формы покрыт короткими, черными, курчавыми волосами, не подвергающимися укладке в искусные прически.
У абукайя я наблюдал своеобразный головной убор: шесть-семь жестяных дисков 5 см диаметром размещены на голове и закреплены в волосах. Татуировка лица, как, например, у мору, не имеет места. С другой стороны, представители обоих племен удаляют четыре нижних резца. Абукайя носят на лбу как украшение маленькие рога антилопы. Особое украшение состоит из возможно большего числа обручей, которые носят вокруг шеи, а также на ногах и руках. Женщины мунду уродуют посредством кварцитовых втулок нижнюю губу. Женщины же абукайя прокалывают верхнюю губу и протягивают через нее, как и женщины мору, латунные, медные или железные кольца.
