– Конечно, светит!
– Искупаемся под ней, Дженя! – Он держал меня за талию, и я таяла от его прикосновений. Он снова потерся носом о мой нос. Может, на Кубе тоже целуются носами? Я слышала, есть в Африке такое племя. Только, по-моему, они носами здороваются, а не целуются.
– Сань, я же не собиралась купаться. У меня нет купальника.
– Да зачем он нужен! – Саня убрал руки с моей талии и сказал смущенно: – И вообще все равно ночь, я ничего не увижу. И если бы даже увидел, то что? И вообще я уже… тебя всю видел, – последнее слово он произнес тише, глядя в сторону.
– Все. Купаться не буду, – строго сказала я. Повернулась и пошла в сторону хижин.
– Почему? Что я такого сказал? – Саня с сокрушенным лицом тронул меня за плечо.
– Ты сказал, что ты меня видел. Мне стыдно. Мог бы и промолчать.
– Джень… Ты это… как сказать… не сердись, но ты была тогда очень чудесная. Мне это говорить… как это… тоже стыдно.
– Почему? – удивилась я.
– Не знаю. Думать не стыдно, а говорить – стыдно.
– Ой, ну почему мы всегда стесняемся говорить хорошее?
– Си, это так. Не знаю, почему.
– А плохое – нет, не стесняемся, оно у нас на поверхности, раз – и выплеснули.
– Может, потому, что хорошее – на глубине?
– Хорошее на глубине, – повторила я. – А может, и хорошо, что оно на глубине? Что оно не выплескивается вместе с плохим и остается надолго, навсегда. А плохое – да и пусть выплескивается, не жалко! Ладно, давай искупаемся! Только ты отвернись, о’кей?
Мы искупались. В воде у меня здорово саднили царапины, колено вообще сильно жгло. Но потом ссадины привыкли к воде и жжение прошло. Да и вообще, я не обращала на это внимания. Что такое купание ночью в море? Это одновременно купание в звездах. Потому что горизонта нет, небо и море слились, и я как будто плыла посередине мира…
Хорошо парням – им не нужен купальник, купайся в чем есть. Саня шел, а потом плыл впереди. Он и правда не оборачивался. Но вот когда я заходила в воду, не торопясь, обнаженная, мне почему-то хотелось, чтобы он обернулся. Ведь он сказал, что видел меня… ну… всю… и что я… красивая… Вот пусть еще раз увидит! И в то же время я этого боялась. И я знала, что, если он только сделает это, я сразу спрячусь в волны. Обернусь пеной морской… ха! Тоже мне, Венера… пеной рожденная.
Это ночное купание я запомню навсегда. Звезды светили прочно, ни одна не захотела сорваться. А то я бы загадала… я бы загадала… чтобы эта ночь никогда не кончалась.
Купание ночью под звездами, наверное, в любом море прекрасно. В Черном, Средиземном, Адриатическом. И в Карибском. Я испытывала наслаждение. Потому что мы купались под звездой Рождества!
Одевшись, мы, не торопясь, брели по берегу, держась за руки. Я представила это со стороны. Мы идем, два силуэта, соединенные руками. И этот сдвоенный силуэт похож на букву «М» – море. Или – мы. Или – мир. И этот рыжеватый парень с конопушками на лице и родинками на руках показался мне таким родным, каким не казался ни один парень в жизни. Не то что на всей Кубе. На всей земле.
И когда я вспоминала, что завтра мне в девять нужно в центр по дайвингу, я понимала, что не хочу никакой встречи ни с каким Сергеем, пусть даже он во сто раз красивее Сани.
Пусть красивее. Но ведь не роднее. Не ближе.
И все же я пошла в этот центр. Раз уж я обещала.
– Может, не пойдешь? – спросил Саша, провожая меня. – Давай я тебя сам поучу нырять.
– Нет. Обещания надо выполнять. И точка. Я скоро вернусь, Саша. Я просто скажу ему, что не буду с ним заниматься.
Я стояла и ждала Сергея у дайвинг-центра, чтобы отказаться от его инструкторских услуг.
С поцарапанной щекой. С ободранными локтями. С разбитым коленом (правда, спрятанным под брюками). Я хотела, чтобы Сергей испугался меня в таком «полуразрушенном» виде! И вот он показался в конце коридора. Увидел меня издалека и расцвел.
– Привет, синеглазка! – сразу помахал рукой.
– Привет! – я помахала в ответ.
– Что это с тобой? – спросил он, подойдя близко. И, увидев мою разукрашенную щечку, переменился в лице.
– Упала.
– Щекой на асфальт?
– Да, именно. На асфальт. С велосипеда.
– У-у, как тебе не повезло! Как же ты будешь ходить на дискотеки, малышка?
– Дискотеки? Я и не собираюсь на них ходить.
Он осмотрел меня со всех сторон – поцарапанную, как старый дом в Гаване, девчонку. Взял мою руку, поднял, поглядел на локоть. То же самое проделал с другой рукой.
И потом разочарованно произнес:
– Знаешь, что? В пещеру мы с тобой не поплывем. Я узнал: новичкам запрещено погружаться. Даже с опытными дайверами. Вдруг ты и там… оцарапаешься. Знаешь, что я тебе посоветую? Когда вернешься в Москву, запишись в бассейн – любой. Сначала в бассейне научись погружаться. Я так все осваивал пять лет назад. Лады?
– Да, конечно, ладно! – радостно запищала я. Как хорошо, что не надо отказываться! Суперпотряс! Он сам от меня отказался!
– У меня, Сергей, еще и колено… вот…
Я хотела задрать штанину и показать заляпанное пластырем колено. Но он замахал руками:
– Верю-верю, не надо показывать! Да-а, дела-а… Ну ладно! Давай! Может, в Москве встретимся!
И мы расстались.
На перилах моего маленького крылечка красовался коралл. Не какой-нибудь малюсенький кусочек, какие я находила в Варадеро, а ветка коралла с несколькими отростками. Белый, с зеленоватым отливом, и еще пучок свежих водорослей на нем. Можно было догадаться, кто его подбросил.
Саня валялся в гамаке. И лениво раскачивался, потягивая за веревку-качалку.
– Сань, у меня на перилах было вот это. – Я показываю Сане коралловую ветку, которую прихватила с собой.
– Что это? – хмуро спрашивает Саня, косясь на мою руку с кораллом. По-моему, он опять ревновал меня к Сергею. Ой, он, наверное, такой ревнивец!
– Саня, это коралл, запомни.
– Хорошо. Запомню. Коралл. Нырнул. Отбил камнем. Принес. Увезешь.
– Меня же оштрафуют! – удивляюсь я. – Сам говорил!
– Не все же чемоданы проверяют. А ты чего так рано вернулась?
– Я же сказала тебе – скоро вернусь. Я не собиралась заниматься с Сергеем. Я просто предупредила, чтобы не ждал.
– Правильно, Джень! Очень чудесно! Ты хорошая девочка!
Саня выскочил из гамака, налетев на меня – крылечко было крошечным.
– И ты даже адресом с ним не обменялась?
