Наше появление в первых деревнях вызывает смятение, близкое к панике. Женщины поспешно скрываются в хижинах, мужчины исчезают где-то в поле, дети подымают истошный крик, им вторит лай собак, с шумом разлетается домашняя птица. Не желая зря будоражить жителей, мы проходим не останавливаясь. Однако чем дальше мы продвигаемся в глубь страны, тем меньше местные жители сторонятся нас. Коль скоро нам удается заинтересовать одного или двух из поселян фотоаппаратами (Джон показывает им мое цветное изображение на матовом стекле зеркалки, что их очень забавляет), все остальные перестают бояться, а мальчишки даже цепляются за наши полы я ходят за нами по пятам.
Однажды мы увидели деревенских девушек, купавшихся в маленькой бухточке Нила. Джон на всякий случай навел на них аппарат, чтобы запечатлеть живописную сцену. Но мы слишком привыкли к их трусливому бегству, чтобы строить себе иллюзии относительно успеха его затеи: все женщины, которых мы встречали, удирали от нас без оглядки, часто побросав свою ношу, словно перед ними явился сам дьявол.
Но — удивительная вещь — купальщицы дают себя заснять, не выражая никакого волнения, выставляя перед восхищенным фотографом смуглые, упругие груди, на которых прихотливо играют блики солнца, пробивающегося сквозь листву. Идеальный кадр для фильма, ибо девушки бари высокие и стройные, с тонкой талией.
Одеждой женщинам бари служит красиво вышитый красными бусами кожаный передник, величиной с носовой платок. Девочки носят поясок, на котором подвешены крохотные металлические палочки. При ходьбе эти подвески позванивают самым забавным образом.
В одной деревне наше внимание привлек африканец, стоявший в тени хижины возле большой тыквы, наполненной красным порошком. Наши носильщики объяснили, что это разносчик, который ходит по деревням и продает косметическое средство — красную охру. Дело это очень прибыльное. И в самом деле, бари широко пользуются этим порошком, особенно женщины, раскрашивающие им все тело. Мужчины в этом отношении сдержаннее и применяют охру, по-видимому, только для своей прически.
Детей женщины завертывают в мягкую звериную шкуру и прикрывают им голову от солнца половиной высушенной тыквы, так что видны только две тоненькие ножки маленького существа с надетыми на них бубенчиками. Носят детей на спине, крепко привязав той же звериной шкурой, в которую обернут ребенок.
Как только крестьяне бари к нам немного привыкли, мы решили попросить у них провизии. Мясо бородавочника, с некоторого времени ставшее дежурным блюдом на обед и ужин, успело порядочно нам надоесть. Крестьяне обычно предлагали нам яйца. Но они часто оказывались тухлыми. Поэтому покупаем в основном фрукты — бананы и плоды папайи,— обладающие бесценным достоинством: они всегда свежи, так как только что сорваны с дерева. За все это расплачиваемся металлическими деньгами — пробитыми центами, бронзовыми шиллингами и суданскими пиастрами.
У меня к поясу постоянно прикреплен кошелек с мелочью для оплаты покупок и услуг, оказываемых нам местными жителями. Из металлических денег бари делают серьги, подвески и ожерелья.
Но иногда разменной монеты не оказывается. Тогда в обмен на цыпленка, ввязку бананов или рыбу мы даем соль и сигареты. В Африке курят все: женщины наравне с мужчинами, а мальчишки чуть не с младенческого возраста.
Окрестности Джубы пожары буквально опустошили. Местные жители поджигают саванну в сухое время года, чтобы таким образом очистить участки под посевы и одновременно удобрить их золой. Нам довелось наблюдать неоднократно, как густые клубы дыма поднимаются к небу, на голову начинают сыпаться искры. Из кустов выскакивают мелкие животные — белки, крысы, мангусты (ихневмоны) [15] — и с молниеносной скоростью проносятся мимо нас. Смертельно напуганные огнем, стада крупных антилоп мчатся огромными прыжками через кусты, ничего не видя перед собой. Они едва успевают отскочить в сторону, чтобы не налететь на нас. Кажется: еще немного, и они сбили бы нас с ног.
Едва заслышав потрескивание огня, принимаем меры предосторожности, так как пожар, раздуваемый ветром, распространяется очень быстро в этих пересохших зарослях и сразу охватывает большие площади. Мы полагаемся на носильщиков, которые заботятся о своей безопасности, равно как и о нашей. Им вовсе не улыбается быть поджаренными: они следят за направлением ветра и заставляют нас обходить опасные зоны.
Нам рассказали в Джубе, что одна деревня сгорела от неосторожно пущенного пала и при этом погибло несколько жителей.
Из-за этих палов мы ходим с лицами, вымазанными сажей, как у паровозных кочегаров. К счастью, всегда можно отмыться в Ниле, вдоль которого пролегает наш путь.
Километрах в пятидесяти от Джубы на пироге переправляемся на левый берег реки. Местность довольно плотно населена, дичь почти полностью исчезла. Рыбаки с сетями или гарпунами возвращаются домой, женщины подымаются от реки с огромными кувшинами на голове, их сопровождают дети, которые таким же способом несут тыквенные сосуды (в Африке все носят на голове: мне довелось видеть, как слуга нес своему хозяину почтовую марку на бритой голове; чтобы ее не потерять, он придавил ее сверху камешком). После тяжелого трудового дня с полей возвращаются женщины с корзинами сладких бататов и вязанками-хвороста.
Пользуясь доброжелательным отношением населения, часто заходим в деревенские хижины. Они цилиндрической формы, над глинобитными стенами возвышается остроконечная соломенная крыша. В хижину входят через проем, к которому приделана камышовая дверь. В помещении тщательно прибрано, чисто. В глинобитном полу сделаны углубления, расположенные в шахматном порядке, — хозяйка держит в них продукты. Вдоль стены выстроен ряд тыквенных бутылей и глиняных горшков всевозможных форм и размеров. К. стропилам кровли подвешены дротики, мотыги, гарпуны и рыболовные сети. В глубине, за камышовой ширмой или перегородкой, находится сплетенное из тростника ложе, поддерживаемое на расстоянии сантиметров двадцати от земли четырьмя деревянными круглыми чурбачками. Семьи бари — полигамные. Каждая жена имеет свою хижину. Женщины заняты обычной работой. Одни толкут в деревянных ступах маленькие твердые зерна проса: сильным взмахом они поднимают пестик и тяжело опускают его в ступку. Другие, сидя на корточках, мелют в каменных жерновах рушеное зерно, затем просеивают муку.
Крестьяне показывают нам житницы, которые у них называются "гугу". Это объемистые, сплетенные из ивы корзины, установленные на сваях на высоте одного метра над землей и прикрытые соломенным козырьком. Корзины тщательно обмазаны коровьим пометом или, на худой конец, глиной. Чтобы уберечь свои запасы от крыс и других грызунов, местные жители обвивают сваи, поддерживающие гугу, колючками. Каждая семья владеет четырьмя или пятью гугу. В них складывают просо, кунжут, из которого делают масло, маниоку, арахис, бататы, бобы, чечевицу — одним словом, все то, что выращивается в каждом хозяйстве.
