«Порапора с бесшумными веслами» круто вздымалась перед нами из моря — великолепное зрелище для того, кто хотя бы лишь месяц провел на атолловых островах. На глазах вырастали Таха'а и Ра'иатеа, а за ними виднелся Хуахине. Здесь перед нами в Гнилом море и море Луны предстал великий остров, с которого началась история полинезийцев. Мы достигли Ра'иатеа, древней Гаваи'и и, пройдя по широкому проливу, усеянному множеством рифов, и глубокой лагуне, причалили у древней Уту-роа. Капитан должен был сойти на берег, чтобы сделать официальный визит местным властям, и я высадился вместе с ним. Мне хотелось при первом же шаге на берегу с благоговением поднять немного священной земли Гаваи'и, но осуществить это было совершенно невозможно, ибо мы причалили к современной пристани, окруженной деревянными постройками. В своем воображении я воскрешал древний дух Гаваи'и — родины земель. Но эти мечты были безжалостно разбиты видом современной французской торговой деревушки. Все здесь преобразилось.
Знакомый голос прервал мое меланхолическое раздумье. Предо мной, приветливо улыбаясь, стоял Эмори, сотрудник музея Бишопа. Он должен был руководить экспедицией на архипелаг Туамоту, для которой на Таити был сооружен моторный баркас. Постройка судна была завершена, и его испытывали в плавании между Таити и Ра'иатеа. Шлюп был назван в честь древней полинезийской ладьи «Махина-и-те-пуа» (Волна, которая, набегает на нас и разбивается в клочья пены, подобные цветам). Эмори было известно, когда я должен прибыть на Ра'иатеа, и он сообщил мне: «Я прибыл сюда, чтобы испытать лодку и взять вас с собой в Тапутапу-атеа».
Жители Ра'иатеа собрались в Утуроа на национальный французский праздник — день падения Бастилии. Вечером многочисленные группы деревенских жителей соревновались друг с другом в пении и постановках исторических преданий и легенд. Одна из них была посвящена рождению небольшого созвездия Пипири-ма (звезды-близнецы в созвездии Скорпиона). В этой легенде рассказывалось о том, как эгоистичный рыбак и его жена съели весь улов рыбы, а двух детей отправили спать без ужина. Голодные дети убежали на высокую гору. Родители догнали их и, пока дети стояли на вершине горы, упрашивали вернуться домой. Но дети отказались. Когда отец с матерью взобрались за ними на вершину, дети прыгнули прямо на небо и превратились а созвездие Пипири-ма. Актеры точно следовали легенде. Перед горящим листом кокосовой пальмы, изображавшим костер для приготовления пищи, сидели довольно тучный мужчина и его жена. Двое детей лежали на земле и поглядывали сквозь пальцы на своих родителей, которые жестами изображали, что они едят рыбу. Наконец, родители улеглись спать, а оба ребенка осторожно пробрались к высокому шесту, который стоял на переднем плане. Он изображал собой легендарную гору. У подножья горы находились два стула, прикрепленные к вершине шеста при помощи каната и системы блоков. Проснувшись, родители испустили пронзительный вопль и бросились преследовать детей. Когда они приблизились к «горе», дети были подтянуты на стульях и очутились на «небе». Тучный отец, обхватив подножье шеста, умолял детей вернуться. Тогда дети зажгли карманные электрические фонарики и с явным удовольствием ослепили их лучами обращенные кверху глаза раскаявшегося отца. Пучки света современных электрических фонариков изображали мигающие лучи созвездия Пипири-ма.
На следующее утро мы переплыли залив и посетили опустевшее Опоа. Старики и старухи, которые могли хотя бы в некоторой степени передать торжественное религиозное настроение древних жителей, были все еще на празднестве в Утуроа. Тапу-тапу-атеа расположен на плоском широком мысу, окаймленном с обеих сторон живописными заливами. Дворик перед храмом порос сорной травой, но алтарь («аху») длиной в 141 фут и шириной в 25 футов еще сохранял следы былого величия. Каменная площадка была некогда обнесена стеной из плит кораллового известняка, врытых в землю. Пространство внутри ограды было заполнено камнями. Когда-то между ними были раскиданы или собраны грудами в тайниках черепа. Так было до тех пор, пока жителям не пришлось прятать их в других местах, чтобы уберечь от жадных лап чужеземных грабителей. Некоторые плиты возвышались над землей на 12 футов. Часть из них упала и обнажила внутренний ряд более низких стенных плит. Это показывает, что большая площадка была выстроена вокруг меньшей и над ней. Так разрушение позволяло мысленно восстановить ход развития храма в прошлом. Древний храм Феоро превратился сначала в Ваи'отаха, а под конец, по размерам и по значению, — в общеплеменной марае Тапутапу-атеа. Вблизи храма находился вертикальный каменный столб, доходивший до 9, футов. Его называли «Белой скалой церемонии посвящения» (Те Папа-теа-иаруеа). Здесь над главой царского рода Опоа совершалась церемония посвящения. Опоясанный повязкой из красных перьев, он восседал на почетном деревянном кресле. Часть посвятительного обряда заключалась в том, что его поднимали на вершину столба. У самого берега, находилось другое марае. Здесь привезенные а лодках люди, предназначенные в жертву богам, лежали в ожидании своей очереди, чтобы принять страшное участие в обрядах храма Тапутапу-атеа.
Мы сфотографировали безмолвные камни и безжизненные скалы. Я совершил паломничество к Тапутапу-атеа, но безмолвные мертвецы ничего не поведали о себе. Мне было горько до слез. Я испытывал глубочайшее сожаление, но о чем именно — не знал и сам. Сожалел ли я о том, что не бьют большие храмовые барабаны и не раздаются крики толпы, когда возносят короля? Сожалел ли я о человеческих жертвоприношениях, совершенных в давние времена? Нет, я не сожалел ни о чем в частности, но о чем-то общем, что было скрыто за всем этим, я сожалел о жизнеспособном духе и о божественной отваге, царивших в древние времена, безмолвным символом которых был Тапутапу-атеа. Я сожалел о том, что мы, полинезийцы, потеряли и чего не можем найти; чего мы жаждем, но не можем возродить. Основа, породившая этот дух, безвозвратно исчезла Холодные ветры забвения гуляют над Опоа. Чужими сорня хами порос заброшенный двор, и камни упали со священного алтаря Тапутапу-атеа. Уже давно боги покинули святилище. Чтобы подавить охватившее меня волнение, я сказал резко, по-американски: «Пошли!»
Глава VIII. СЕРДЦЕ ПОЛИНЕЗИИ
Они заплывали на восток до Мангаревы,
На юг до островов длиннохвостых попугаев,
На запад до Самоа
И на север до пылающего Ваихи…
(Таитянская легенда)
Матерь земли Гаваи'и стала ядром полинезийского мира. Отважные мореплаватели провели свои суда за неведомые горизонты в самое сердце Тихого океана. За это-то потомки оказали им высшую почесть, превратив древних мореходов в богов. Из мифологии и исторических преданий жрецы Опоа сплели свою богословскую ткань. Отцом богов считался Атеа (Пространство) или Те Туму (Источник), матерью — Папа (Основание земли) или Фа'ахоту (Начало мироздания). И детям были отведены особые сферы деятельности. Тане получил в свое ведение лес и ремесло, Ту — войну, Ро'о — мирную жизнь и сельское хозяйство, Та'ароа — мореходство и рыболовство, Ра'а — погоду. Однако наибольшим почитанием пользовался, несомненно, Тане. Ему приписывалось сотворение из земли первой женщины и порождение первых человеческих существ. С течением времени на некоторых островах архипелага Общества стало распространяться почитание других богов. Более поздние переселенцы, проникшие на своих ладьях за незнакомые горизонты в отдаленные уголки Полинезии, разнесли повсюду единообразное почитание отца — Неба, матери — Земли и их божественных детей, которые ведали различными явлениями природы и общественной жизни. На окраинах Полинезии, однако, сохранились основы древней религии, с которыми позднее ознакомились по следующие поколения.
