Он сделал многозначительную паузу и с большим достоинством продолжил:
— Уверяю, подобной вы нигде не встретите. Здесь собраны величайшие сокровища мира!
Заметив вспыхнувшие алчные огоньки в глазах гостей, профессор запнулся и тут же поправил себя:
— Я имею в виду величайшую информацию о кладах всех времен и народов. Да будет вам известно, что если извлечь все сокровища, хранящиеся без дела в земле и под водой, то человечество может несколько десятилетий, а возможно и несколько веков, жить припеваючи, в полном достатке…
Трежер вдруг заговорил почти шепотом:
— Не просто найти клад, но еще труднее им правильно распорядиться. Очень много трагедий разыгрывается, если это сделать неправильно. Ах, скольких людей погубили клады! Но не сокровища виноваты в трагедиях, а их искатели!
— И как много в мире кладов? — не сдержал свой интерес Педро. — Наверное, никто не знает?
— Ну, почему же никто? Я подсчитал: примерно каждый час во всем мире находят два-три клада… — с гордостью за свое открытие сообщил Трежер.
Педро даже привстал от такого известия.
— Не может быть… Почему же так мало сообщений об этом?
Трежер снисходительно улыбнулся в ответ.
— А дело в том, джентльмены, что, согласно опять же моим подсчетам, лишь только пятнадцать процентов счастливчиков сообщают о находке. К тому же из них лишь каждый четвертый не утаивает хоть какую-то часть клада…
— А остальные что-нибудь да прикарманивают, — с одобрением и скрытой завистью отозвался Педро.
— Но вот в утаивании я как раз не собираюсь обвинять людей. В большей степени в том виноваты сами сокровища!.. — Охотно пояснил Трежер и замер с победным видом, будто сообщил нам о научном открытии мирового значения.
Заметив, что слушатели живо отреагировали на его слова, принялся разъяснять:
— Человек лишь ищет клады, а вот находит клады не человек, а клады — человека. Не люди определяют судьбу сокровищ, а сокровища решают судьбу людей. Не удивляйтесь, джентльмены, заявляю это не просто так, а после изучения историй о множестве кладов. Господи!.. Какие страсти, трагедии, загадки переплетаются в этих историях… — Профессор на секунду даже зажмурил глаза, видимо, от нахлынувших ярких воспоминаний.
— Некоторые упрекают и даже посмеиваются надо мной, что я отношусь к сокровищам, как к живым существам…
Трежер на мгновение погрустнел, а потом беспечно махнул рукой:
— Ну и пускай упрекают!
— А как обстоят дела с кладами у нас, в Нью-Йорке? — поинтересовался Педро.
— Наш Нью-Йорк затянут паутиной банков, — пояснил Трежер. — А банки — враги кладов. Они вытягивают у жителей города все ценности и не дают прятать сокровища в тайники.
«Не молчи, отзовись…»
После принятия очередной порции джина профессор снова продолжил:
— Несколько лет назад в Перу я записал любопытное индейское заклинание искателей клада, — продолжил профессор. — Прежде чем отправиться на поиски, они разжигали костер, исполняли особый «танец, притягивающий сокровища», и в ритм танца напевали заклинание:
Я иду, ищу тебя…
Не молчи, отзовись, покажись…
Я ищу, а ты найди меня.
Не молчи, отзовись, покажись.
Мы будем жить вместе как братья.
Не сырая земля, не холодная вода,
А я тебя буду хранить.
Ни подземные черви, ни твари морские
Не радуются тебе.
Осчастливь меня
И я буду любоваться тобой и радоваться.
Не молчи, отзовись, покажись.
Я ищу, а ты найди меня…
Трежер произносил заклинание нараспев, делая при этом руками ритмические движения.
Было что-то завораживающее и в его словах, и в жестах. Мне даже показалось, что недружелюбный петух стал тоже слегка пританцовывать, сосредоточенно глядя на своего хозяина.
Наконец, профессор закончил ритуал и уже обычным своим тоном сообщил:
— У меня собраны сотни заговоров и заклинаний разных племен и народов, связанных с кладами. Есть даже из Сибири…
Трежер гордо взглянул на меня.
— Оказывается, очень важно знать, в какую эпоху были спрятаны сокровища, в какой стране, каким народом, для чего их прятали, на каком языке их заговаривали или сотворяли над ними проклятие. Необходимо даже выяснять, когда — зимой или летом, днем или ночью — они зарывались.
Их повадки и причуды
— Так заклинания в самом деле помогают найти сокровища? И это не древние предрассудки? — спросил Педро.
Трежер снова снисходительно улыбнулся:
— Более того, заклинания помогают не только найти клад, но и уберечь нашедшего сокровище от всяких неприятностей. Когда-нибудь сами убедитесь.
Профессор указал рукой на застекленный шкаф, где лежало множество непонятных для непосвященных предметов.
— Кроме заклинаний и заговоров у меня хранятся различные талисманы. Что-то вроде ключей от клада. С их помощью можно не только отыскать сокровище, но и снять с него заговор или проклятие. Вон — поглядите в шкафу…
Мы с интересом потянулись к необычной коллекции, а профессор продолжил.
— Есть даже специальные прикормки для кладов. Их можно, как живых существ, подманивать и заставлять подать о себе знак. А можно и вспугнуть.
— Прикормки для кладов?! — снова заволновался Педро. — Никогда о них не слышал.
— А сколько бы вы еще узнали нового, если бы я открыл свою академию кладоискания! — заверил Трежер. — Однако продолжим, джентльмены…
Профессор почему-то легонько постучал по стеклу шкафа, потом — по его деревянной стенке.
— Клады из драгоценных металлов любят звон монет. Клады из самоцветов отзываются на стук камней. Подводные сокровища дают о себе знать, когда слышат удары весла о борт лодки…
Профессор неожиданно прервал свою речь и указал рукой на петуха.
— Думаете, я его просто так держу в доме? Нет, это специально натасканная птица. У меня в Нью-Йорке был целый питомник, где петухов обучали искать сокровища.
— А где же он сейчас? — поинтересовался Педро. Трежер горестно махнул рукой.
— Все, все сожрал этот ненасытный Нью-Йорк…
Мы так и не поняли, что именно сожрал «ненасытный» город: петухов или целиком питомник. Не хотелось прерывать вопросами вдохновенный рассказ кладоведа.
— Существуют животные, у которых необъяснимая связь с сокровищами. Змеи, летучие мыши, совы, кошки, петухи и множество других. Они прямо-таки тянутся к спрятанным кладам. Или наоборот — клады тянутся к ним…
Трежер огляделся по сторонам, словно ожидая, что в его комнате появятся всевозможные твари. Но по-прежнему лишь один петух представлял здесь мир фауны.
