Притом что мы ежедневно посещали по нескольку монастырей, с монашками мы впервые познакомились только в Петбури. Очередной пикап высадил нас на шоссе. Город скрывался за высоким холмом, возвышавшимся над абсолютно плоской равниной. На вершине, естественно, стоит монастырь — такое святое место не могло остаться невостребованным.
Удобно расположившись в тени, на прохладном мраморном полу длинной веранды галереи, мы разглядывали проходящую внизу дорогу, равнину и синеющие на горизонте горы. В листве шумел ветер, по крыше носилась стайка обезьян. Но людей поначалу видно не было. Потом мимо прошла монашка, за ней другая, третья. Как это обычно и бывает в монастырях, в которые мы заходили переждать дневную жару, нам вскоре предложили по бутылке питьевой воды. Потом, заметив, что мы не спешим уходить, стали угощать фруктами, сладостями, чаем. Но, что было совершенно удивительно, монашки сами предложили нам остаться у них на ночь. Время было послеобеденное, думать про ночлег было еще рано. Но отказаться от такого предложения мы не смогли (ни до, ни после нам не предлагали ночевать в монастыре, а всего лишь не могли отказать в нашей просьбе). Ужин (и завтрак) они также предложили сами, не дожидаясь даже намеков с нашей стороны.
В отличие от монахов, слоняющихся без дела или собирающихся группами поболтать, монашенки постоянно что-то шьют, вяжут, плетут, мастерят. Вообще ведут жизнь отнюдь не праздную. Да и в храм они заходят не для молитв и медитаций, а тоже все больше по делу — протереть пыль, убрать мусор, поставить новые свечи и сменить фрукты у алтарей.
Показной рис
Общее направление у нас было — на юг Таиланда. Но, как это обычно и бывает в автостопе, двигались мы хаотически, сворачивая то вправо, то влево, в зависимости от случайностей и оказий.
Из сельской глухомани загруженный ананасами пикап вывез нас на берег моря, в курортный городок Хуа-Хин. Однако погода к купанию не располагала. С моря дул сильный холодный ветер, поднимавший высокую волну. А периодически еще и дождь начинался. В такую погоду лучше вернуться на трассу и продолжить путь на юг, к теплу. Так мы и поступили.
В Пранбури лучи заходящего солнца отражались в покрытых золотом крышах стоящего на высоком холме монастыря. До него, казалось, рукой подать. Постучав по кабине пикапа, мы остановили машину, выпрыгнули из нее и пошли к монастырю напрямик, по азимуту. А зря!
Забрели в густой лес, тропинку потеряли и долго продирались напрямик через колючий кустарник. И все напрасно! Когда до монастыря было уже всего ничего, дорогу преградила река. Шириной она была всего метра три, но вода мутная и течение сильное. Пойти вброд мы не решились, а моста или удачно упавшего дерева не нашлось. Очередной раз убедившись в том, что короткий путь не всегда самый быстрый, мы вернулись на шоссе.
Монастырь, на достижение которого мы потратили так много времени и сил, вблизи оказался не таким впечатляющим, как издали. К тому же площадь перед ним была завалена мусором от только что закончившейся ярмарки. Центральный храм был заполнен «туристами». В Таиланде туристические компании организуют дешевые автобусные туры с ночлегом по монастырям.
У нас с собой был маленький пакетик риса — нужно было только найти, где его сварить. Дима остался в монастыре, а мы с Татьяной Александровной отправились на поиски.
Монастырь стоит возле устья реки. Там работала землеройная машина, а рядом в плавучем домике жили рабочие с семьями.
— Не поможете сварить нам рис? — обратился я к ним с вопросом и показал принесенный нами пакетик риса и котелок.
— Конечно, — заверил нас самый старый из рабочих и предложил нам сесть за стол.
К нашему рису добавили еще примерно столько же своего, вымыли прямо в реке и положили в электрическую рисоварку. Он готовился примерно двадцать минут. За это время нас успели накормить ухой и напоить чаем. А ведь после этого — на уже полный желудок — нужно было еще и рис есть.
На следующее утро попалась прямая машина сразу до Пхукета. Хотя мы в тот день планировали доехать только до Чумпона, отказываться не стали. Сидели в кузове пикапа, но под дырявой крышей. Она плохо защищала нас от палящих лучей солнца, еще хуже от начавшегося сильного ливня. Дождь продолжался и тогда, когда мы по мосту, переброшенному через узкий пролив, въезжали на остров Пхукет.
Посвящение в монахи
Название острова Пхукет произошло от малайского слова «букит» (холм). Холмов там действительно очень много. На окраине города, который тоже называется Пхукет, на вершине одного из холмов соорудили небольшой, но очень элегантный храм. Монахи там не живут — слишком мало места. Зато на самом краю обрыва есть удобная бетонированная площадка — как раз для палатки.
— Внизу возле киоска с цветами я видел два ананаса, — сказал Дима. — Пойду узнаю, может, их можно взять?
Через десять минут он вернулся с ананасами и… двумя пакетами еды.
— Я спросил женщину, которая там торгует, можно ли взять ананасы. «Зачем?» — удивилась она. Когда же я объяснил, что для ужина, собрала для нас всю свою еду — видимо, ананасами здесь питаются только те, у кого нет денег даже на рис.
Вечером погода была замечательная, и мы допоздна наслаждались открывавшимся видом. А утром проснулись от шума ливня. Снизу уже подтекло, и спальные мешки промокли. Пришлось быстро-быстро собираться и идти сушиться в храм. Его уже открыли, как будто специально для нас. Других посетителей в этот утренний час не было. Свои мокрые спальники мы разложили за спиной гигантской скульптуры лежащего Будды, включили вентиляторы.
Чхалонг раньше был очень популярным курортом. Сейчас большинство отдыхающих предпочитает пляжи на западном берегу острова, но храм Ват Чхалонг, хотя и не поражает архитектурными изысками, по-прежнему остается центром паломничества. Там мы попали на церемонию посвящения в монахи.
Буддистским монахом может стать тот, кто достиг двадцатилетнего возраста и при этом: не имеет заразных болезней или долгов; является дееспособным; получил согласие родителей и жены (если женат). Кроме того, существует и образовательный ценз, хотя и минимальный.
Посвящение в монахи проходит в специальной комнате. Сидя на коленях перед лицом монахов, кандидат, уже наголо обритый и одетый в желтую монашескую робу, должен правильно ответить на вопросы. Только после этого он может попросить, чтобы его приняли в монахи. Если никто из присутствующих на церемонии не возражает, новичка официально объявляют монахом и присваивают новое, духовное имя (на пали).
Принятый в монашеский орден умирает как гражданское лицо. Он отказывается от всей своей собственности и впредь будет обладать только желтой монашеской робой, миской для подаяний, поясом, бритвой, иголкой с ниткой, контейнером для воды и опахалом из пальмового листа. По крайней мере, так должно быть по уставу.
