Моя прислуга насчитывала четырех человек. Со времени увольнения повара Мухаммеда во главе слуг стал нубиец Ахмет. Нужных мне еще двух слуг я мог получить, либо купив их, либо, что в известной степени равносильно, получив их в виде подарка. И в том, и в другом случае это были рабы, переходившие в мое владение. О найме за плату в здешних условиях нечего было и думать. Я поговорил об этом с Ба-гит-агой и сообщил ему о своем пожелании, но опасение, что из-за меня может быть обращено внимание правительства на официально запрещенную торговлю рабами в его мудирии, заставило его отнестись отрицательно к моей просьбе. Этим он думал показать мне, что у него руки чисты. Но он неправильно рассчитал. Скоро я убедился, что Багит, если не хуже, то, во всяком случае, не лучше в этом отношении, чем его коллеги офицеры и чиновники.
Когда через несколько дней присланный сюда из Ладо офицер Магомед-эфенди Магир после короткой остановки поехал из Кабаенди дальше для инспекции мудирии Макара-ка, я также ускорил свои приготовления к новой экскурсии по зерибам Роля.
С 8 по 28 апреля 1877 г. я совершил вторую поездку — к бомбе и абака. Мой караван состоял из десяти носильщиков, о которых позаботился исполняющий обязанности управляющего Риган-ага, и из моих слуг Джадейна, Абу Гомара и другого юноши, которого так же, как и двух рабынь, готовивших лепешки кисра в доме отсутствующего Фадл’Аллы, я взял временно. Копп остался с Ахметом и маленьким Морджаном.
Я хотел проехать через область Бомбе к шейху Анзеа и оттуда к Багинзе и другим путем затем назад в Кабаенди.
Вначале мы следовали изгибами хора Мензе, затем пересекли низкую и редкую кустарниковую заросль и поросшее папирусом болото Минди, после чего вскоре пришли к первым деревушкам бомбе. Деревушки были расположены на небольшом расстоянии одна от другой.
Мы сделали привал у шейха Гундо и остались на ночлег. Шейха не было. Однако для меня построили рекубу, в которой я мог после обеда работать. К вечеру надвинулась гроза и заставила меня перейти в убежище, в более прочный тукль. В него я приказал перенести также мои вещи.
В то время как снаружи гремел гром, сверкала молния и дождь лил ручьями, я поддерживал в хижине огонь и писал свой дневник при свете фонаря. Я чувствовал бы себя уютно, если бы бесчисленные крысы не нарушали тишину самым бесстыдным образом.
Я не взял с собой повара и поэтому должен был сам заботиться о приготовлении пищи. Макароны, рис и белые бобы вместе с полученными у негров курами составляли меню в период всей поездки. Мы получили много кур у шейха Гундо и в каждой деревушке доставали по одной-две штуки. Таким образом, запас птицы в конце концов стал весьма значительным.
Бомбе жили здесь скученно. Мы видели их деревушки на всем протяжении пути. Они состояли из немногих хижин, часто похожих на хижины азанде. На их постройку было затрачено больше труда, чем у других восточных негритянских племен.
В качестве фундамента для своих тукулей бомбе и макарака используют твердые, как камень, постройки термитов. Из материала последних они делают довольно большие, правильной формы кирпичи, которые, будучи уложены слоями на фут один от другого, образуют фундамент для стен хижины и ограждают от дождя. Потребность бомбе в украшении жилищ видна из того, что они орнаментируют внутренние стены искусной штриховкой.
Я наблюдал у мужчин бомбе исключительное пристрастие к красному цвету. Лицо и грудь были многократно окрашены красной краской. Свои красиво сплетенные щиты и копья они всегда носили в руках или вместо них так называемые пинга, диковинной формы метательные ножи. Они имели воинственный вид. Искусные прически, которые мне приходилось видеть у людей Рингио, в Кабаенди, здесь мне не встречались. Бомбе носят длинные волосы, разделенные на красиво свешивающиеся пряди с пробором.
Мужчины одеты в грубые ткани, изготовленные из лыка растения Urostigma, женщины же носят только передники из листвы. Они обвешаны по возможности большим количеством железных колец и другими украшениями. Как женщины, так и мужчины носят большие голубые стеклянные бусы. Мужчины носят шкуру Antilope scripta, а также обезьяны ко-лобус в качестве охотничьих трофеев. Первая свешивается с плеч, а красивая шкурка обезьяны завязана вокруг бедер.
Заслуживает внимания украшение, состоящее из рогов антилопы мадоква, привязанных ко лбу полоской кожи. Это украшение придает странный вид его владельцу. Деревни бомбе охвачены поясом вскопанных гряд, шириной в метр, которые прерываются только тропинками, ведущими к хижинам. На грядах выращивают табак, маис, тыквы и различные овощи.
10 апреля мы пересекли небольшой хор Эндубили и поднялись на возвышенность, покрытую кустарником и высокой травой. Здесь я нашел первые деревушки абака, окруженные полями дурры и маиса, и получил неприятное сообщение, что мы отклонились от прямого пути в Анзеа, взяв неверное направление.
Один из абака служил проводником; у него отняли оружие, чтобы помешать ему внезапно исчезнуть по дороге, после чего мы отправились назад, на северо-восток.
Этот путь привел нас к маленькой зерибе, в которой меня приветствовал Гассан, мой нубийский проводник по первой поездке. Я отклонил его приглашение заночевать, так как нам предстоял еще значительный переход.
Зериба Гассана находилась по соседству с селом шейха абака Томайя, в котором позже была основана правительственная станция, названная его именем. От Гассана я узнал, что на расстоянии часа пути находятся дворы абака. Там я решил закончить сегодняшний маршрут.
Затем мы вновь повернули на северо-запад. Перед нами лежала холмистая местность, перемежавшаяся долинами и низменностями с многочисленными валунами. На востоке поднимались конические вершины, которые я уже видел на пути из Кудурмы к шейху Амузеи.
Мы должны были пересечь рад ручьев, большинство которых текло к Аире. Они были окаймлены пышной растительностью.
К обеду мы достигли хора Мутуа и опустились глубоко в хор. Там находился бассейн с чистой водой, струившейся по каменистому ложу. Водоем был совершенно перекрыт листвой различных деревьев и могучими вьющимися растениями.
На противоположном берегу хора Лангуа я приказал разбить лагерь. Проводник оказался ненадежным. Хижины абака не были найдены.
Мы остановились в этом глухом месте, чтобы избежать напрасных передвижений, из-за которых только теряли время.
Лежа в тени куста, я ожидал, пока будет готова моя травяная хижина, постройкой которой негры занялись тотчас же. И скоро я смог там устроиться и заняться приготовлением пищи.
