Почти тотчас послышался удар, затем скрип борта о твердую поверхность, а после Сергея Ладко подняли и стали передавать из рук в руки.
Очевидно, баржа причалила к большому судну, на его борт пленника грузили словно тюк. Ладко напрасно напрягал слух, чтобы уловить хоть какие-нибудь слова. Тюремщики обнаруживали себя только прикосновением грубых рук и прерывистым дыханием. Связанного Сергея Ладко дергали туда и сюда, но не лишили возможности соображать. Его сначала подняли, потом спустили по лестнице, ступеньки ее он пересчитал поясницей. По ударам и толчкам он понял, что его протащили сквозь узкое отверстие; наконец, освободив от кляпа во рту и повязки на глазах, его сбросили, как узел, и над ним, глухо стукнув, захлопнулась крышка люка.
Прошло много времени, прежде чем Сергей Ладко, оглушенный падением, пришел в себя. Он понял, что его положение не улучшилось, хотя к нему вернулись речь и слух. Если вынули затычку изо рта, это означало, что его криков все равно никто не услышит, и удаление повязки с глаз тоже не принесло пользы. Вокруг была темнота. И какая! Это не была темнота погреба, где глаз все же может различить смутный свет; это была тьма полная, абсолютная, какая бывает только в могиле. Да еще в трюме судна, где и находился Ладко.
Сколько часов прошло таким образом? Сергей думал, что наступила уже полночь, когда до него донесся шум, приглушенный расстоянием. Где-то бегали, топали ногами. Потом шум приблизился. Прямо над его головой волочили тяжелые тюки, и от грузчиков его отделяла всего лишь толщина одной доски.
Шум стал еще ближе. Теперь разговаривали возле него, без сомнения, за одной из переборок, но он не мог уловить смысла слов.
Скоро, впрочем, шум прекратился, и молчание снова водворилось вокруг несчастного лоцмана, окруженного непроницаемой тьмой.
Измученный, Сергей Ладко заснул.
После того как Драгош и его люди отступили, победители сначала оставались на месте битвы, готовые сопротивляться новому нападению, а повозка в это время отправилась к Дунаю. Прошло достаточно времени, чтобы убедиться: полиция удалилась. Банда по приказу атамана двинулась в путь.
Они скоро достигли реки. Телега ждала перед шаландой, темная масса которой виднелась в нескольких метрах от берега. Две лодки быстро перевезли на борт груз. Повозка сейчас же удалилась, и большинство сражавшихся на поляне рассеялись по окрестностям, получив плату за свою долю добычи. На палубе судна осталось всего восемь человек.
Только из них и состояла знаменитая дунайская банда. Да и отпущенные сейчас по домам были малой частью бесчисленного количества сообщников, которых использовали при совершении преступлений. Они никогда не участвовали непосредственно в деле и лишь выполняли обязанности носильщиков, стражников или конвоиров с момента, когда нужно было переправить к реке награбленную добычу.
Такая организация была весьма умной. Благодаря ей банда располагала на всем течении Дуная множеством соучастников, мало понимавших характер операций, коим они содействовали. Набранные из самого темного слоя населения, очень невежественные, они предполагали, что участвуют просто в перевозке контрабанды, и ни о чем не допытывались.
Зато восемь человек, оставшихся в шаланде, были тесно связаны и образовывали настоящую шайку. На своем судне они поднимались и спускались по Дунаю. Если где-нибудь предстояла выгодная операция, они останавливались, набирали сообщников, потом, когда добыча оказывалась в безопасности в плавучем тайнике, отправлялись на новые дела.
Когда шаланда наполнялась, они спускались по Черному морю, где специальный пароход ждал в назначенный день. Награбленные и добытые иногда ценой убийства богатства превращались в честный груз, его вполне открыто продавали в далеких странах.
На этот раз был исключительный случай, когда о банде заговорили столь близко от места преступления. Сейчас атаман имел особую причину не сразу удалиться, и в этом играла роль личность сыщика Карла Драгоша.
Когда главарь, сопровождаемый своим помощником Титчей, узнал в Вене сыщика, за Карлом Драгошем тотчас установили слежку с помощью местных сообщников шайки. Шаланда разбойников плыла перед баржей, опережая ее всего на несколько километров. Случаю было угодно, чтобы Карла Драгоша и рыболова-лауреата ни разу не видели вместе. Ничто не заставляло предполагать, что в барже два обитателя и, следовательно, можно ошибиться.
Атаман бандитов считал себя хозяином положения. Убивать сыщика он не хотел. Он решил им завладеть хотя бы на время. Когда Карл Драгош окажется в его руках, у преступника появится хороший козырь при переговорах с властями в случае серьезных осложнений.
Похищение приходилось откладывать в течение нескольких дней. Или баржа останавливалась на ночлег слишком близко от населенного пункта, или неподалеку оказывались полицейские агенты, рассеянные по берегу,— личность их легко определял опытный бандит.
Наконец утром 29 августа обстоятельства оказались вполне благоприятными. Буря, которая в предыдущую ночь помогла банде в нападении на виллу графа Хагенау, должна была разогнать полицейских, следовавших за начальником по реке. Вероятно, на время он останется один, без защиты. Этим и можно будет воспользоваться.
Как только повозка была нагружена имуществом из виллы, Титча выбрал из своих людей двоих наиболее решительных. Читатель уже видел, как авантюристы выполнили поручение и как лоцман Сергей Ладко стал их пленником вместо сыщика Карла Драгоша.
Сперва Титча мог сообщить атаману об успехе кратко. Подробный разговор обязательно должен был возобновиться, но пока было не до того. Прежде всего надлежало скрыться и спрягать многочисленные тюки, разбросанные по палубе, и этим немедленно занялись все восьмеро. Они быстро снесли или скатили по доскам внутрь судна добычу, что потребовало всего несколько минут; потом приступили к окончательной укладке. Часть днища в трюме безбоязненно подняли. Вода непременно должна была хлынуть в трюм, но этого не случилось.
Поистине замечательно было устроено судно, служившее одновременно средством транспорта, жилищем и тайным складом. Под судном, видимым снаружи, было приделано другое, меньших размеров, его палуба служила дном первому. Это нижнее судно, глубиной метра в два, поддерживало основную шаланду, она возвышалась ватерлинией[28] на фут или два над поверхностью воды. Чтобы хитрость не разоблачалась, подводное судно нагружали балластом, достаточным, чтобы притопить его целиком, так, чтобы ватерлиния оказывалась на должном месте, а не столь высоко.
