Мостовые были булыжными.[18]
Только в 1910–1912 гг. начали появляться усовершенствованные покрытия. Площадь между колоннадой Большого театра и сквером с этого времени была замощена крупноразмерным клинкером.[19] Участок Тверской от дома генерал-губернатора (здание Моссовета) до Пупкинской площади включительно был частично заасфальтирован, частично покрыт деревянной торцовой мостовой.
В отличие от Ленинграда, торец был не шестигранный, а прямоугольный, как кирпич, и положен местами прямо или по диагонали. Далее Тверская до площади Маяковского была замощена «кляйн-флястырем» — мелкой квадратной шашкой на бетонном основании, выложенной дугообразным рисунком. Далее за площадью Маяковского, до Белорусского вокзала, шла брусчатая мостовая, ровесница такой же мостовой, сохранившейся на Кузнецком мосту. Петровка до Столешникова переулка и сам Столешников переулок в эти годы были заасфальтированы.
У некоторых богатых особняков мостовые на половину ширины, а иногда и на всю ширину, были асфальтированы или покрыты деревянным торцом, чтобы заглушить шум от железных колесных шин и лошадиных подков.
На некоторых тихих улицах и переулках с малой интенсивностью движения между булыжниками прорастала трава, которую полагалось выпалывать, дабы улица не приобретала провинциального вида.
Примерно в те же годы усовершенствованные дорожные покрытия были сделаны в Театральном проезде и на некоторых других улицах.
Зимой разница в покрытиях исчезала. По действующим постановлениям, с момента установления санного пути не разрешалось счищать с мостовых снег дочиста, вплоть до 22-го марта. Во время сильных снегопадов снег с проезжей части сгребался широкими лопатами к тротуарам, образуя кучи. Если после этого наступала оттепель и мостовые оголялись, поступало распоряжение от полиции разбросать снег из куч на проезжую часть. Если кучи у тротуаров вырастали слишком большими, домовладельцы были обязаны свозить снег во дворы или на свалки.
Снег на Кремлевской набережной (нач. ХХ в.).
Уплотненный снег на мостовой достигал иногда толщины 40–50 см и проезжая часть оказывалась выше тротуаров, так что часто сани сами скатывались боком к тротуару. В этих случаях полагалось скалывать лишний снег кирками.
Тротуары разметались от снега метлами и чистились маленькими скребками, скользкие места посыпались песком или золой, но без соли. Соль применялась очень редко — ведь за нее надо было платить, а песок дешев, зола бесплатна.
Освещение некоторых улиц было электрическое,[20] посредством дуговых фонарей, а некоторые освещались углем. Для смены углей фонари, подвешенные на тонком тросе, опускались до уровня тротуара специальной маленькой лебедкой имевшейся на каждом столбе и спрятанной внутри тумбы.
Так как автоматический механизм, управляющий подачей углей по мере их сгорания, работал не точно, фонари мигали и часто ненадолго гасли, иногда громко шипели. На дверце каждой фонарной тумбы был отлит герб города Москвы — Георгий Победоносец, поражающий копьем дракона.
Освещение других улиц, особенно с интенсивным и трамвайным движением, было газовым с калильными сетками. В сумерки вдоль таких улиц шли фонарщики с длинными шестами, которыми поворачивали рычажки на светильниках, открывая или закрывая подачу газа (газ полностью никогда не перекрывался).
Фонарь на Красной площади (нач. ХХ в.)
В переулках стояли небольшие чугунные фонарные столбы с верхней поперечиной, увенчанные четырехугольным фонарем классической формы, примерно такой, какую сейчас можно видеть на фонарях у памятника Пушкину, но только по одному фонарю на каждом столбе. Горелки были в них керосиновые или газовые.[21] Фонарщики, обслуживающие эти фонари, ходили с маленькими лестницами, приставлявшимися к поперечине столба. В их обязанность входила протирка стекол, заправка керосином, зажигание и гашение фонарей.
На каждом доме у ворот висел двусторонний номерной фонарь синего цвета, железный с прорезными надписями, закрытыми молочным стеклом и указывающими название улицы, сокращенное название полицейской части и номера участка. Внутри фонаря была керосиновая или электрическая лампа, освещавшая изнутри надписи. Снизу и сверху эти фонари были закрыты и на освещение улицы не влияли.
Под домовым фонарем обычно располагалась черная небольшая доска для вывешивания объявлений — записок о наличии свободных, сдающихся в наем, квартир или комнат. Ворота во всех домах на ночь запирали. На наружной стене у ворот была надпись: «Звонок к дворнику», около которой была ручка, соединенная с длинной толстой проволокой, связанной с подвешенным на спиральной пружине колокольчиком. Расстоянием и местоположением не смущались, так как с помощью специальных поворотных угольников тяговая проволока могла огибать любые углы, подниматься вверх и опускаться вниз. В некоторых домах звонки были электрическими.
Дворник и барыни. С картины В. Перова (1860-е гг.)
Озорные мальчишки частенько устраивали ложный трезвон и выбегавший на него дворник грозил убегающим озорникам метлой, нещадно ругаясь.
Над окнами каждого магазина были вывески, обычно написанные по кровельному железу темного фона светлыми или золочеными буквами. Часто буквы делались накладными. Светящихся реклам и вывесок не было, за исключением выполненных из белых букв, расположенных по кругу, установленному на крыше и освещавшихся из центра одной электрической лампой, скрытой сверху в абажуре-рефлекторе. Пивные имели особые вывески: поле вывески сверху было зеленым, плавно переходящим книзу в желтый цвет.
Витрины освещались мало, только в центре города, но внутри магазинов оставляли зажженную маленькую лампочку на ночь, чтобы видно было, если воры залезут.
Крайняя скудность освещения большинства улиц частично компенсировалась их малой шириной и фонарями у подъездов, ресторанов, трактиров, гостиниц и других общественных учреждений.
Реклама, как таковая, существовала на улицах в виде вывесок на фасадах домов, иногда на поперечных вывесках у входов в магазины. На углах тротуаров оживленных перекрестков улиц стояли деревянные высокие тумбы цилиндрической формы под низкими коническими крышами, служившие для наклейки объявлений и афиш. Огромные рекламные вывески помещались часто на глухих стенах высоких домов, возвышающихся над низкими соседними домами.
