Движение в настоящее время громадное, тогда как число лошадей станциях осталось прежнее или увеличено незначительно. Если так продолжится, то и существующие теперь лошади скоро выбьются из сил. Казалось, на это следовало бы обратить внимание, чтоб с сообщением по Военно-Грузинской дороге не повторилась история крымских сообщений во время войны 1853–1856 гг.
III
Тифлис, 12 мая
Еще подъезжая к Тифлису, я встретил радостную весть о взятии Ардагана. Я застал поэтому столицу Кавказа в ликовании. Накануне был отслужен благодарственный молебен, и город огласился салютационной пальбой. Повсюду только и толков было, что об Ардагане, об удачном штурме, о трофеях, о бегстве турок. Спешите, говорили мне, через несколько дней будет взят и Карс.
Но спешить я не мог. Я желал представиться августейшему главнокомандующему; мне нужно было запастись от штаба пропуском на свободный проезд в армию, исполнить разные формальности и, наконец, снарядиться по походному. Да и нечего было спешить. Между взятием Ардагана и другим серьезным делом, будут ли то действия против Карса или движение на Эрзерум, естественно должен пройти известный, более или менее продолжительный промежуток времени. В день моего приезда в Тифлис о падении Ардагана имелись еще очень шаткие сведения. С первым донесением об этом славном деле немедленно после штурма был отправлен в Тифлис адъютант великого князя, Корсаков. Бывший участником этого дела, Корсаков лихо исполнил возложенное на него поручение. На перемененных казацких лошадях он проскакал всю ночь до Ахалкалахи, где начинался уже телеграф. Послав депешу великому князю, полученную здесь около двух часов ночи, Корсаков на другой день после обедни находился уже в Тифлисе. Августейший главнокомандующий производил смотр грузинской конной милиции, отправлявшейся на театр войны, когда прискакал радостный вестник. Можно себе представить, как было эффектно такое появление курьера и какое громогласное «ура» раздалось, когда великий князь, выслушав донесение, поздравил только что осмотренные войска с победой.
Укрепленный город Ардаган имеет очень важное стратегическое значение и играл роль во всех войнах наших с Турцией. Он находится на средоточии путей, идущих от нашей границы и от Батута к Карсу и к Саганлугскому хребту, на Ольты. Занять Ардаган значит пресечь сообщения неприятеля между северной его армией, опирающейся на Батум и флот, и армией анатолийской, базисом которой служит Карс. Занятие Ардагана обеспечивает, вместе с тем, тыл нашей армии при движении ее вперед от покушений неприятеля со стороны Батума. Поэтому взятие Ардагана предшествовало и в 1828, и в 1855 гг. военным операциям нашим против Карса. В последнюю войну Ардаган, по оплошности турок, не представил никакой серьезной преграды нашим войскам, состоявшим тогда под начальством Н.Н.Муравьева. Старые его укрепления едва держались, и турки рассчитывали отстаивать его при помощи наскоро собранных, в числе нескольких тысяч, милиционеров. Военные действия против турок начались в 1855 г. только 24 мая. Отряд же, действовавший со стороны Ахалцыха, под начальством Ковалевского выступил против Ардагана только 27 мая, а 30-го был уже в этом городе, который был занят без боя, так как находившиеся в нем войска под начальством Аслана-паши поспешили удалиться в Ольту.
В нынешнюю войну Ардаган явился совсем в другом виде. При помощи и по настоянию англичан турки возвели на всех высотах, окружающих город, сильные укрепления, которые вооружены были новейшими орудиями крупного калибра. Гарнизон крепости простирался от 8000 до 10000 человек, имевших прекрасные скорострельные ружья. Артиллерийских снарядов, ружейных патронов, пороха и всяких военных припасов заготовлено было в изобилии. Ардаган представлял, таким образом, серьезное препятствие на пути наших войск, и все это благодаря нашим христианнейшим и гуманнейшим друзьям-англичанам. Нельзя не возмущаться тем содействием, которое «дружественная» Англия оказывает туркам вопреки торжественно объявленному нейтралитету.
Рекогносцировка ардаганских укреплений, произведенная ахалцыхским отрядом, выказала всю силу их. Правильная осада могла надолго задержать войска генерала Девеля у этой крепости; для более же решительных действий благоразумнее было сосредоточить у Ардагана более сильный отряд, нежели ахалцыхский. Поэтому командующий корпусом, действующий в Малой Азии, решил отделить от александропольского отряда часть войск и, под начальством генерала Геймана, направить их также к Ардагану с южной стороны. Туда же выехал и сам командующий корпусом, генерал-адъютант М.Т.Лорис-Меликов из своей Главной квартиры у Заима (в 20 верстах от Карса), чтоб по прибытии к Ардагану принять общее руководство над действиями сосредоточенных под его стенами отрядов.
2 мая произведена была снова рекогносцировка ардаганских укреплений. Особенно сильным оказался форт «Рамазан», возведенный на северной стороне и командующий всем городом. Пунктами нападения избраны были поэтому укрепления восточной и южной стороны. 4 мая были сбиты артиллерийским огнем и заняты нашими войсками передовые Гелявердинские высоты. Ночь и следующий день, до трех часов пополудни, проведены были в сооружении батарей, которые назначены были для действия против неприятельских фортов. В три часа дня загремела канонада с наших батарей. Хотя пушки наши были не особенно крупного калибра и состояли из обыкновенных полевых орудий, но действие артиллерийского огня было разрушительно. Это следует приписать меткости стрельбы и хорошему качеству снарядов, тогда как турецкие гранаты не всегда разрываются. Через три часа огонь турецких укреплений стал заметно ослабевать. Впоследствии обнаружилось, что два раза вся артиллерийская прислуга на турецких укреплениях была перебита. Этот момент избран был для штурма. Штурмовые колонны поручены были общему начальству генерала Геймана, начальника пехоты в корпусе генерал-адъютанта Лорис-Меликова. Г-н Гейман пользуется здесь славой самого бесстрашного человека, который не знает, что значит отступать, и не признает препятствий. Про его действия во время покорения Западного Кавказа рассказывают чудеса. Говорят, он несколько груб в обращении и страшно ругается, но очень любим войсками.
В шесть часов пополудни войска двинулись на штурм. Впереди шла цепь застрельщиков, по мере возможности перестреливавшаяся с неприятелем, который палил залпами по наступавшим войскам. Штурмовые колонны шли мерным шагом, с распущенными знаменами и музыкой. Впереди ехали начальники частей и во главе их генерал Гейман. Сзади казак по кавказскому обычаю вез значок генерала. Значок этот указывал нашим войскам, где находился их храбрый начальник, но, вместе с тем, он давал знать и неприятелю, куда преимущественно должны сосредоточиваться его выстрелы. Это своего рода щегольство в военном деле.
