Вот, вот, вспомнил! Забавный, между прочим, случай. Советую и его, этот случай, запомнить до конца чтения этого командировочного отчета.
Где-то два года назад шел я в спортивном зале, который гламурно все называют фитнес-клубом, по стоящей, но бегущей беговой дорожке. Борясь с монотонией, я в наушниках смотрел один из телевизионных каналов. И вот вижу я репортаж из Екатеринбурга. И речь в нем идет о том, что неравнодушная общественность города защищала от сноса один маленький симпатичный домик. И ночью, когда неравнодушная общественность спала, равнодушные деятели глаз не сомкнули и домик снесли. Враг ведь не дремлет, как известно.
А мне, как коренному москвичу, надо сказать, все это очень близко, так как в моем родном городе эти же недремлющие мой город практически снесли.
Смотрю я на экран, ускоряя шаг и как бы приближаясь к Екатеринбургу, и в это время журналистка берет интервью у одного дядьки в пиджаке, в себе очень уверенного, спокойного и равнодушного. И этот дядька говорит (цитируя дословно): “Это ж сарай был, чего его жалеть? Как эти люди не могут понять, что высота здания – это показатель экономической мощи города”. И я, будучи человеком эмоциональным, услышав это, закричал на весь гламурный зал: “Мудак! Полный мудак!” Закричал и сразу понял, что это нехорошее слово, но, чистая правда, вырвалось у меня само собой, а услышали его все остальные – я же был в наушниках.
Я посмотрел налево, потом направо и увидел, что с двух сторон на меня глазеет спортивная публика – как-то подозрительно, осуждающе, но не без интереса.
Покраснев лысиной и потупив взор, я покинул зал.
Тем временем стюардесса, ворвавшись в мои воспоминания, сообщила, что самолет благополучно приземлился в Екатеринбурге и самолет уже можно покинуть.
Я вышел из аэропорта “Кольцово” – очень современного и европейского, – равнодушно прошел через толпу предлагающих такси мужчин с счетчиками в глазах и направился к официальной стоянке. Температура в Екатеринбурге была (внимание!) минус двадцать три градуса.
Передо мной стояло много черных машин с белыми шашечками. На их черных дверцах в белом четырехугольнике чернела шейная бабочка. Вот оно что! Оказывается, Екатеринбург, как и Одесса, город джентльменов. Во всяком случае, джентльменов, ездящих на такси. За шестьсот рублей и я стал джентльменом. До центра.
Гостиница “Чехов”, где я поселился, находилась на улице 8 Марта. Вот уже небольшая смесь – Чехов Антон Павлович и Международный женский день.
Гостиница “Чехов” маленькая, на двадцать номеров, но вполне уютная и в самом центре Екатеринбурга, в котором я должен был прожить две ночи, один полный день и по полдня по краям. Первое, что мне бросилось в глаза, так это то, что в городе много трамваев. Трамваи я люблю с детства. Это какой-то очень уютный транспорт. Очень верный. От слова “верность”. Города меняются, сильно перестраиваются (в нашей стране, во всяком случае), а трамвайные рельсы если и остаются, то остаются по-прежнему там же. Они, как две прочные стальные нити, тянутся из прошлого в будущее. Соединяют с детством. В Москве, к сожалению, трамваев становится все меньше. Поэтому еще меня так порадовали трамваи в Екатеринбурге.
Не меняется, правда, еще и метро. Московское – точно. Люди там меняются, меняется их поведение, а станции те же.
В Екатеринбурге метро тоже есть. Целых девять станций. Правда, одна из них, “Чкаловская”, без входа и выхода. Екатеринбуржцы то ли шутят, то ли констатируют факт: мол, забыли сделать эскалаторы, не завезли их вовремя.
А вот еще одна смесь. В Екатеринбурге поразительным образом сохранились все культурные памятники советского периода. Ну, может быть, почти все. Что, несомненно, здорово.
Ленин в пальто на проспекте своего имени и одновременно на площади 1905 года стоит спиной к “Европе”, а правой рукой указывает на супермаркет “Звездный”.
Вокруг вождя холодный ледовый кремль, и ледовые главки церквей, и ледовые башни, и ледовые арки. Какой же коктейль безо льда?!
Яков Михайлович Свердлов на проспекте Ленина, с непропорционально большой головой, как бы пританцовывает. Еще бы, он же стоит напротив Театра оперы и балета, очень старого и построенного до революции.
Памятник, надо сказать без иронии, очень хороший. Живой и экспрессивный. Мимо Свердлова один за другим проходят трамваи, и если встать на противоположной стороне от него и на другой стороне проспекта Ленина и присесть, то получится, что Яков Михайлович стоит на крыше трамвая, ловя равновесие, чтобы не упасть.
Есть в Екатеринбурге еще и памятник Кирову Сергею Мироновичу. Правда, до него я не дошел. Замерз.
Существует вроде бы даже екатеринбургский анекдот. Свердлов спрашивает у Ленина: “Владимир Ильич, где мое пальто?” А Ленин показывает, мол, вон оно, Яков Михайлович, у Кирова. За достоверность этого анекдота не ручаюсь. Я анекдоты плохо запоминаю.
Еще на Вознесенской горке есть памятник комсомольцам со знаменем. И смотрят эти комсомольцы аккурат на Храм-на-Крови, что стоит на месте Ипатьевского дома. А спиной комсомольцы повернулись к небесно-голубому Вознесенскому храму. По правую руку от комсомольцев усадьба Расторгуевых-Харитоновых, в которой после революции был дворец пионеров, а ныне дворец детского и юношеского творчества.
Об этой усадьбе писал Мамин-Сибиряк в “Приваловских миллионах”. А стоит эта усадьба на улице Карла Либкнехта. Вот еще одна смесь.
Надо сказать, что усадьба Расторгуевых-Харитоновых во много раз меньше, чем дворец полпреда президента на Урале. И построена усадьба за свои, честно заработанные.
А дворец полпреда на Урале, бесстыдно стоящий на берегу речки Исеть, выстроен на государственные денежки. Есть разница, между прочим. Надо вообще сказать, что дворец полпреда напоминает скорее гигантскую дачу нового русского с зачем-то выведенным балконом. Трудно себе представить, что на этот балкон полпред в майке и тренировочных штанах выходит покурить.
Это уж крепкий коктейль получается. Градус все повышается и повышается. Надо добавить сюда, что Екатеринбург – столица Свердловской области. Поговаривают, что именно Яков Михайлович имел прямое отношение к расстрелу царской семьи. Такую смесь уж без закуски не выпить.
С Вознесенской горки открывается очень красивый вид. Екатеринбург строится гигантскими темпами. И легко увидеть, как из горизонтального города поднимаются ввысь высотные стеклянные цилиндрические здания.
Стаканы, стаканы, стаканы…
Местные мне рассказали анекдот. Екатеринбуржский хозяин будущей квартиры говорит строителям: “А можно, чтобы у меня не только комнаты были круглые, но и кладовка? А то теща приедет и скажет, мол, надеюсь, у вас в новой квартире для меня уголок найдется?”
Если честно, меня эти “стаканы” вначале как-то раздражали. А потом я подумал: а что, интересно, город, состоящий из современных стеклянных цилиндров. Возможно, когда-нибудь именно эти стеклянные цилиндрические дома станут символом Екатеринбурга. Хорошо это или плохо, судите сами.
Архитектура этого города очень разнообразна. Здесь сохранились – жаль, немного – здания конца XVIII и начала XIX века.
И много поразительных примеров конструктивизма.
Есть, например, целый район, бывший жилой комплекс НКВД, сегодня так называемый район чекистов, построенный в конструктивистском стиле. Если посмотреть на этот комплекс с высоты птичьего полета, то можно увидеть намеки на герб СССР. Хотя птицам летать здесь, наверное, запрещено – чтобы не шпионили.
Но самое потрясающее конструктивистское здание – это, конечно, “Белая башня”.
Эта водонапорная башня, построенная двадцатисемилетним архитектором Моисеем Рейснером, находится под охраной ЮНЕСКО. Но состояние ее, к сожалению, плачевно. Я поднялся на самый верх, рискуя своими костями. Там, в этой башне, сделать можно было бы разное. Интересное и полезное. А привести ее в порядок просто необходимо. Ау! Богатые екатеринбуржцы.
Только не надо путать эту башню с другой мощной вертикалью города. Эта недостроенная, но почти завершенная брошенная телебашня.
Стоящая немым укором вертикаль.
Очень живописное место в Екатеринбурге “Плотинка”.
“Плотинка”, построена в 1973 году на месте старой фабрики.
На берегу реки Исети стоит памятник основателям города Татищеву и де Геннину (так говорят), а стоят они в другом порядке – слева де Геннин, а справа Татищев, которых катающаяся на досках молодежь прозвала Бивесом и Батхедом.
Здесь, в этом месте, на мосту, продают книги. И даже в мороз играют в шахматы.
А в переходе под мостом на стене граффити. Я такого граффити нигде не видел – копии Матисса, Пикассо, Климта. И рядом трогательная надпись: “Я люблю свою Заю. Аварию на века. 30.08.11”.
(К моему большому сожалению, за время написания этой книги блистательные копии картин великих мастеров были закрашены.)
