Смуга в бинокль внимательно изучал местность. В сотне метров от него обрывистый берег реки значительно понижался. Полоса кустов, росших над рекой, затруднила бы преследование банды. Учитывая это, Смуга дал сигнал к атаке. Всадники повернули лошадей к Амуру. Выстрелами из винтовок они оттеснили хунхузов к обрывистому берегу. Лишенные сил бандиты прекратили сопротивление, их схватили и связали. Вскоре все хунхузы лежали на земле.
Уже вечерело. Необходимо было остановиться на отдых. И люди, и кони были измучены. Лагерь разбили на высоком берегу Амура.
Охотники сидели, уплетая наскоро приготовленный ужин, но Смуга почти ничего не ел и молчал. Он с усилием поднес здоровую руку ко лбу, чтобы стереть пот, и побледнел, словно теряя сознание.
- Что с вами? - встревожился Томек. - Вы, наверно, плохо перевязали рану!
С трудом преодолевая слабость, Смуга ответил:
- В мякоти руки у меня застряла пуля... Я хотел подождать с операцией до Нерчинска, но, пожалуй, переоценил свои силы...
- Ах, сто бочек протухшего китового жира! Почему же вы сразу об этом не сказали? - возмущенно воскликнул боцман. - А ну, снимайте куртку, я кое-что смыслю в этом деле!
Должно быть, Смуга чувствовал очень сильную боль, так как без всякого сопротивления при помощи друзей стянул куртку. Рукав рубашки был пропитан кровью. Боцман осторожно снял бинты.
- Здорово же они вас угодили, - буркнул моряк и громко приказал: - Удаджалак, дайте-ка сюда фонарь и воду! Томек, приготовь аптечку!
Боцман тщательно умыл руки и приступил к "врачебному" осмотру. Своими жесткими лапами он начал ощупывать руку так, что Смуга зашипел от боли.
- Чтоб ее кит проглотил, эту пулю, так глубоко сидит! - сказал боцман. - Пулю надо было сразу вынуть, тогда бы вы не потеряли столько крови. Однако не печальтесь, я ее мигом достану!
Томек приготовил бинты и дезинфицирующие средства. Боцман положил раненого на одеяло и опер его голову на свои колени. Потом добыл из ножен охотничий нож, тщательно вытер лезвие платком и стал медленно обжигать его над пламенем свечи.
- Теперь чего-нибудь для подкрепления духа. Давай-ка, браток, бутылку с ромом, - обратился он к Томеку.
Юноша неуверенно взглянул на Смугу, но боцман прикрикнул на него, и он поспешно достал из мешка, притороченного к седлу боцмана, плоскую бутылку. Моряк сначала потребовал, чтобы Смуга потянул порядочный глоток, а потом сам выпил за его здоровье и наклонился над раненой рукой. Пальцами своей левой руки боцман стал крепко нажимать на бока раны, а потом сразу вогнал в нее острие ножа. Смуга прикусил губы.
- Есть, есть эта чертова пуля! - взволнованно произнес боцман, показывая окровавленный, сплюснутый свинцовый шарик. Моряк наложил тампон и искусно перевязал руку. Потом он сорвал куски пластыря с лица Смуги. Когти барса оставили болезненные следы. Боцман что-то пробурчал относительно ротозейства китайцев, которые делали первую перевязку.
- Барс вас погладил что надо. Вероятно, останутся шрамы. Как вы теперь себя чувствуете?
- Черт возьми, мне и в самом деле полегчало! Вы прекрасно оперировали! Дайте-ка еще глоток рома!
- Это лучшее доказательство, что завтра вы будете здоровы, как рыба, - обрадовался боцман. - Ямайский ром помогает от всех болезней! Сам я пью только ром, и поэтому не родился еще тот, кто бы со мною справился! Даже утренняя царапина ножиком уже зажила под пластырем, который мне приложил Томек во время погони.
Смуга вернул бутылку моряку.
- Вы обязательно должны отдохнуть, - сказал Томек, с тревогой и нежностью глядя на побледневшего Смугу.
- А как же, - вторил боцман. - Теперь спите до утра. Мы сами становимся на вахту! Ни слова возражений, я говорю, как врач!
Ночь прошла спокойно. Смуга встал на рассвете. Несмотря на то, что зверолов еще был довольно слаб, он приказал свернуть лагерь. Друзья не смели возражать. Длительное пребывание на маньчжурском берегу могло повлечь за собой встречу с местными жителями, или - что еще хуже - с отрядом китайских солдат. Они, конечно, потребовали бы выдачи хунхузов, которых охотники намерены были отдать в руки русских властей. Кроме того, они могли иметь неприятности из-за нелегального перехода границы.
Отправились берегом вверх по течению реки. Примерно около полудня они заметили большую лодку, шедшую вдоль берега. Обещав рыбакам хорошее вознаграждение, они договорились о переправе на русский берег Амура. Хунхузов посадили на носу лодки, на корме уложили багаж, упряжь, снятую с лошадей, и вьюки. Томек и Удаджалак решили переправиться через реку вплавь на лошадях.
Под тяжестью людей лодка погрузилась в воду почти по самые борта, но несмотря на это, быстро шла вслед за лошадьми, которых несло течение. К счастью, лошади сумели добраться до берега. Довольный Смуга хорошо заплатил рыбакам и, кроме того, купил у них корзину свежей рыбы.
Сели на лошадей. Окружив пленных хунхузов, поехали на северо-запад. Берега Амура скоро исчезли из виду.
Три друга с тревогой наблюдали за Смугой. Он с трудом держался в седле. Заметив это, решили остановиться на одной из лесных полян. Ослабевший Смуга прилег в палатке, хотя был недоволен непредвиденной задержкой.
- Ничего мне не будет, - утешал он друзей, повесивших носы. - Видимо, железная дорога уже недалеко... Завтра я, конечно, почувствую себя лучше.
- Ничего не поделаешь! Вы потеряли много крови и должны отдохнуть, - категорически потребовал боцман. - Если будете ехать верхом, совсем обессилеете. Что мы тогда без вас сделаем?
- Много людей, а продуктов мало, - вмешался Удаджалак.
- Давайте устроим носилки, и пусть хунхузы несут вас, - посоветовал как всегда изобретательный Томек. - Таким образом, вы будете отдыхать даже в пути.
Смуга стал было возражать, но боцман перебил его.
- Весь экипаж принял это решение, и ваше дело - подчиниться, - грубовато сказал он. - Ну-ка, друзья, беремся за работу!
Совет оказался и вправду хорош. Друзья приготовили удобные носилки. Утром боцман развязал четырех бандитов и распорядился, чтобы они несли раненого.
Охотники шли теперь через дикую, горную страну, которая по своей живописности не уступает Альпам. Они осторожно спускались в глубокие лесные овраги. Среди карликовых, белых берез, искривленных, узловатых сосен, носивших следы вихрей и длительных, суровых зим, росли стройные кедры и лиственницы. Здесь была родина мощных черных медведей и забайкальских рысей[46], которые по силе и отваге могут соперничать с тиграми. Томек уже несколько раз заметил по пути очень большие, круглые следы. Он обратил на них внимание боцмана. Где-нибудь здесь рысь могла прятаться днем в расщелине скалы. Возможно, и теперь одна из них следит за ними, ведь известно, что рыси отличаются превосходным зрением и слухом. Кроме того, здесь было вдоволь других животных. Об этом свидетельствовали многочисленные следы оленей и лосей, а также часто встречавшиеся лисьи норы. Были здесь и соболи[47], черно-серый мех которых весьма ценили охотничьи сибирские племена.
