Выдающиеся ректоры
Герард Фридрих Миллер (1747—1750 годы) Приняв русское подданство, стал Федором Ивановичем и первым ректором Петербургского университета. Редактировал первую российскую газету «Санкт-Петербургские ведомости». На посту ректора Миллер пытался упорядочить жизнь универсантов: составлял ежегодные учебные планы университета, то есть «Список лекций», и правила поведения в студенческом общежитии: «..вина горячего и прочего подобного в квартире не держать и табаку не курить. В карты и другие игры на деньги отнюдь никогда бы не дерзали. Посторонних пришлых мужеска полу ни на одну ночь, а женска полу ни на одну минуту пущать крайне запрещается…»
А.Н. Бекетов (1876—1883 годы) Cоздал лучшую в России ботаническую лабораторию и ботанический сад, равных которым не было даже за границей, и организовал издание первого русского научного журнала по растениям «Ботанические записки». Жил в Ректорском флигеле во дворе главного здания университета, как и подобало ректору в те времена. Был деканом физико-математического факультета (1867—1876 годы). А Александр Блок приходился ему внуком.
А.А. Вознесенский (1941—1948 годы) Славился своими лекциями по политэкономии, на которые съезжались студенты из всех вузов города. Ему же принадлежит идея создания портретной галереи в коридоре главного здания. Когда увольняли Б.М.Эйхенбаума, Вознесенский попрощался с ним словами: «Ваша школа и ваше имя в этих стенах не-зыб-ле-мы!» В 1948 году оставил пост ректора ради портфеля министра просвещения РСФСР, в 1949 году был арестован в связи с «Ленинградским делом» и, как его брат и сестра, расстрелян год спустя.
А.Д. Александров (1952—1964 годы) Известен трудами по геометрии, основаниями теории относительности и философии естествознания, а также идеей создания петергофского Наукограда. А.Д. Александров — герой многочисленных студенческих баек и легенд, вроде следующей: «Однажды Александр Данилович «на спор» проехал на трамвайной подножке целую остановку. В ответ на укоры кондуктора он достал свою академическую книжку и сказал: «Я провожу важный физический опыт, измеряю частоту и амплитуду колебаний!» Елена Бочарова / Фото Андрея Семашко
Казалось бы, какая разница, кого лечить — собаку или свинью, курицу или попугая? Отличие, причем кардинальное, лежит в основе традиционной и современной ветеринарии. Основная задача первой — уменьшить убытки владельца. Она не прибегает к сложному и дорогому лечению, стоимость которого сопоставима с ценой самого «пациента», а в ряде случаев (если животное утратило хозяйственную ценность или заражено опасной инфекцией) рекомендует ускорить его смерть. Современная же ветеринария исповедует те же принципы, что и «человеческая» медицина: жизнь пациента — высшая ценность, и для ее спасения должно быть сделано все возможное.
Знаменитый английский ветеринар и писатель Джеймс Хэрриот заметил, что в конце 30-х годов прошлого века, когда он начинал работать в городке Дарроуби графства Йоркшир, ветеринария была ориентирована в основном на сельскохозяйственных животных. Но прошло всего два десятилетия, и большинство его пациентов уже составляли собаки, кошки и прочие домашние любимцы. Что же касается жителей городов, то они, по всей видимости, компенсируя нехватку общения с природой, с особым удовольствием «прописывают» в квартирах самых разнообразных животных, и этим новым членам семей тоже требуется медицинская помощь.
Такие пациенты, как этот леонбергер, с трудом умещаются на операционном столе. Собаке предстоит операция на голосовых связках
Ветеринарная клиника Утрехтского университета. В ее арсенале — компьютерная томография, ультразвуковые исследования и даже все необходимое для пересадки органов. Здесь лечат анемию и искривление позвоночника, сердечную недостаточность и переломы конечностей, удаляют опухоли, принимают роды и исправляют прикус. Практически все, что придумала современная медицина для лечения людей, здесь применяется к братьям нашим меньшим.
Однако общность подхода не отменяет важных различий между медициной и ветеринарией. Обычный врач должен знать анатомию и физиологию одного биологического вида, ветеринар — множества. Конечно, подавляющее большинство пациентов университетской клиники составляют собаки и кошки, но и всякого прочего зверья тоже хватает: лошади, хорьки, хомячки, попугаи, голуби, утки, ящерицы, черепахи, змеи... И у каждого — свое внутреннее устройство, свои характерные болезни, свой набор паразитов. А потому и лечение должно быть назначено с учетом этих особенностей.
Другая принципиальная трудность ветеринарии состоит в том, что пациент не может описать врачу свои ощущения. И на его сотрудничество в лечении врач тоже рассчитывать не может. Особые навыки общения с животными могут убедить того или иного зверя спокойно перенести осмотр или укол. Но даже самая дрессированная собака или покладистая кошка, будучи предоставлены сами себе, непременно выдернут из своих вен капельницы, изгрызут повязки или слижут нанесенную мазь. Им невозможно объяснить, что нужно несколько минут лежать неподвижно, пока рентгеновский аппарат или томограф выполнит свою работу. Поэтому помимо обычного медицинского оборудования в ветеринарных клиниках есть и специфическое, например особые воротники, не позволяющие четвероногому пациенту вмешиваться в лечебный процесс.
Пока работает рентгеновский аппарат, пациент должен сохранять неподвижность. Но как эту задачу объяснить какаду! Оказывается, у ветврачей клиники есть отработанные приемы, позволяющие усмирить на время самых беспокойных больных
Спокойствие подопечного больного и его доверие к врачу — отдельная и очень большая проблема ветеринарии. Уже самой атмосферы большой клиники — чужой территории с резкими запахами, множеством незнакомых людей и иных существ и полным отсутствием убежищ — достаточно, чтобы если не перепугать, то заставить нервничать любое нормальное животное. А потом к этому добавляются яркий свет ламп, холодные поверхности столов, привязанные лапы, прикосновения инструментов... И самое главное — жуткое ощущение полной собственной беспомощности и беззащитности. Даже совершенно безболезненные процедуры, вроде подрезания перьев или шлифовки когтей, вызывают у бессловесных пациентов неукротимое желание как можно быстрее удрать отсюда.
