Анатолий Вассерман - Прогулки по умным местам

Как мы уже упоминали, Преображенская – граница двух прямоугольных сеток улиц, сопряжённых под углом в 45 градусов. В результате квартал напротив дома Тимченко и здания библиотеки в плане трапециевидный. Причём три стороны трапеции занимают здания родного для нас Холодильного института. Поэтому мы возвращаемся на угол Елисаветинской и Преображенской и начинаем рассказ об этом ВУЗе.

Прежде всего остановимся у здания, построенного – вновь заимствуем шутку у Ильфа и Петрова – в «ассирийско-вавилонском стиле».

Перед нами же здание «ванно-душевого» или – строго «курортологически» – гидропатического заведения Льва Моисеевича Шорштейна. Построено в 1876-м году по проекту архитектора Василия Фёдоровича Мааса. В 1894-м году перестраивается для водолечебницы Инбера архитектором Бернардацци. Водолечебница предназначалась для реабилитации больных с болезнями внутренних органов и нервных больных. В 1918-м году в подвале здания размещалось арт-кафе «ХЛАМ» («художники, литераторы, артисты, музыканты»), где программы для театра революционной сатиры «Теревсат» создавали Илья Ильф, Эдуард Багрицкий (Давид Годелевич Дзюбан), Юрий Карлович Олеша, Владимир Николаевич Сосюра, Осип Беньяминович Шор.

Последнее имя, увы, нуждается в комментариях. Если очень коротко: Осип Шор – прототип Остапа Бендера. Учился в гимназии Илиади (Бендер вспоминает выученные им в этой гимназии неправильные латинские глаголы), именовался там Остапом, мечтал уехать в Аргентину, носил светлую одежду, шарф и капитанскую фуражку – довольно необычно даже для Одессы начала XX века. В голодные годы в Одессе Шор выдавал себя за художника, гроссмейстера, женился на толстушке и перезимовал у неё. Сам был красавец ростом 1 м 90 см (в те времена – на голову выше большинства), прекрасно играл в футбол – знаменитый Уточкин предсказывал ему большое спортивное будущее. Работал в Одесском уголовном розыске, потом уехал в Москву. Его похождения были известны Валентину Катаеву – автору идеи «Двенадцати стульев». Так родился Остап Бендер. Сам Шор после бурной юности работал снабженцем на Челябинском тракторном заводе, в 1937-м году подрался с сотрудниками НКВД, пришедшими арестовать директора – поступок, возможно, не глупый, так как получил он «всего» 5 лет, а при его характере было множество способов огрести куда больше неприятностей (и не только в печально памятные 17 месяцев Большого Террора). После войны Шор был проводником на железной дороге. Умер в почтенные 79 лет. А его литературный двойник – молодой и красивый – продолжает жить в тысячах переизданий и экранизаций.

В годы нашей учёбы в Холодильном никто не вспоминал «ХЛАМ». В здании были кафедры материаловедения и тепломассообмена, причём на стенах учебных лабораторий оставалась плитка с «гидропатических» времён. Интересно и то, что верхняя полукруглая часть красивых окон бельэтажа освещает низ второго этажа. Не очень удобно, зато здание снаружи смотрится изыскано, хотя и утратило мавританские башенки на крыше.

Вспоминая о нашей учёбе, мы забежали в 1970-е годы. А начался наш Холодильный в 1922-м году со скромного высшего техникума общей и прикладной химии. Строго говоря, сам этот техникум образовался слиянием части Института прикладной химии, созданнного профессором Евгением Самойловичем Бурксером на базе созданной им же в Одессе ПЕРВОЙ в России Радиологической лаборатории (1910-й год), о чём мы уже упоминали, и химического факультета Политехнического института. Это как с народами, населявшими Древнюю Грецию: только назовёшь кого-то представителем коренного народа и древним греком, как выясняется, что есть грек ещё кореннее и древнее (не зря историки говорят: коренным населением называются предпоследние завоеватели).

Чтобы не тянуть эту нить Ариадны до бесконечности, постановили: техникум общей и прикладной химии и есть то учебное заведение, с которого отсчитывают историю нашего Холодильного – тем более, что в 1922-м году техникумы относили к высшим учебным заведениям. В 1929-м году техникум реорганизован в Одесский химический институт. Это первая из 10 (!) реорганизаций ВУЗа за 83 года. Вероятно, беспокойная натура Бендера-Шора повлияла на судьбу института: он переехал из здания Технического общества (Новосельского, № 4) на Дворянскую, № 1/3, где и была частная гимназия Илиади – в ней, напомним, учился и реальный, и литературный Великий Комбинатор. А в пушкинские времена на этом месте находился особняк сербского купца Ивана Ризнича, в чью жену Александр наш Сергеевич был влюблён. Так что «живость характера», выражаясь языком Ильфа и Петрова, была присуща минимум двум известным персонажам, посещавшим это место с разрывом в 100 лет.

В январе 1930-го года происходит достаточно логичное объединение химического института и Одесского химико-фармацевтического института. Но – «Время, вперёд!», как писал Валентин Катаев. Уже 20-го марта того же года одесские «Вечерние Известия» анонсируют: «Химический институт превращается в пищевой и передаётся в ведение наркомторга. Факультет основной химии объединяется с рубежанским химическим институтом (Донбасс). Кожевенный факультет переводится в Киев». Так, достаточно необычно, из недр химического института Одесса добыла столь нужный ей институт пищевой промышленности. Правда, пришлось присоединять пищевой факультет Каменец-Подольского химического института. Официальная дата рождения пищевого института – 12-е июня 1930-го года.

«Но это ещё не всё», – как говорил Мюнхгаузен в знаменитом фильме. Уже на следующий год институт реорганизуется во Всесоюзный механико-технологический институт консервной промышленности с факультетами: химическим, технологическим, механическим и инженерно-экономическим. Для этого – с переселением студентов и преподавателей (!) – в институт передают технологические и консервные факультеты Краснодарского пищевого, Херсонского рыбного, Мичуринского сельскохозяйственного, Московского Плехановского и других институтов. Как видно, наш родной институт был пионером в организации подготовки узкоспециализированных экономистов; теперь аналогичная подготовка проходит практически в каждом ВУЗе.

Именно для этого Всесоюзного института на месте здания Благородного собрания (оно же здание гимназии Илиади) и напротив главного корпуса Университета в 1935–1938-м годах архитекторы Адольф Борисович Минкус и Л. М. Маркевич (увы, полные имя и фамилию этой дамы не нашёл даже всеведущий Гугл) возводят монументальное инженерно-лабораторное здание. Самое большое по кубатуре здание, построенное в довоенной Одессе, и сейчас впечатляет объёмом, строгостью форм и классическими советскими скульптурами – механика с молотком, рыбака с сетью, полевода со снопом и овощевода со свеклой – на уровне последнего этажа. Как тонко заметил профессор нашего института и прекрасный писатель Александр Викторович Дорошенко: «Фасады обоих зданий «пригнаны» друг к другу, университетское имеет выступ, а наш институт соответствующую выемку, так что если они станут дрейфовать друг к другу, то линии их совпадут, как берега Атлантического океана». Нам было, кстати, вполне комфортно учиться в этом могучем здании – широкие коридоры и лестницы, высокие и светлые аудитории, представительный актовый зал, занимающий два этажа, и кафе рядом с ним.