Воскресный день, начавшийся утром кратким словом «преподобного Гордона», как называл его Сервис, закончился общей молитвой. В десять часов вечера все уже спали крепким сном под охраной Фэнна, на чутье которого можно было положиться в случае приближения опасных посетителей.
В течение июня холода все усиливались. По наблюдениям Уэбба, стрелка барометра опустилась, а термометр показывал десять — двенадцать градусов мороза. Но как только ветер с ледяного юга[122] переходил на западный, становилось немного теплее, и окрестности Френч-дена покрывались толстым слоем снега. Тогда мальчики занимались игрой в снежки, бомбардируя друг друга плотно слепленными белыми комками. Кое-кому при этом попадало по голове, и однажды снежок, неудачно брошенный Кроссом, довольно сильно ударил Жака, не принимавшего участия в игре. Он только наблюдал за проказниками, стоя в стороне, как вдруг вскрикнул от боли.
— Я не нарочно,— оправдывался Кросс. Обычное извинение неловких.
— Ну разумеется,— сказал Бриан, прибежавший на поле сражения, услышав крик брата.— Но все-таки не надо было кидать с такой силой.
— А зачем Жак стоял тут, если он не играет! — возразил Кросс.
— Сколько разговоров из-за пустяковой болячки! — воскликнул Донифан.
— Ну ладно. Это не беда,— ответил Бриан, чувствуя, что его соперник ищет повод к спору.— Только я прошу Кросса в другой раз так не делать.
— О чем это ты его просишь? — насмешливо спросил Донифан.— Ведь он же сказал, что сделал это нечаянно.
— Я не понимаю, зачем ты вмешиваешься,— возразил Бриан.— Это касается только Кросса и меня.
— Ну нет, это касается и меня, если ты разговариваешь в таком тоне,— заявил Донифан.
— Как тебе угодно… и когда угодно,— бросил ему Бриан, скрестив руки на груди.
— Немедленно! — вскричал самолюбивый англичанин.
В этот момент подоспел Гордон — и очень кстати,— чтобы помешать ссоре перейти в драку. Он справедливо назвал зачинщиком Донифана; тот, ворча себе под нос, ушел в пещеру. Но можно было опасаться, что любой другой случай окончится хорошей потасовкой.
Снег шел двое суток не переставая. Чтобы позабавить младших, Сервис с Гарнеттом слепили здоровенного снеговика с большой головой, огромным носом и ртом до ушей — настоящее пугало! И надо сознаться, что днем Костар и Доль еще осмеливались кидать в него снежки, но, когда сгущались сумерки, поглядывали на уродливого гиганта с опаской.
— У-у, трусишки! — кричали им, храбрясь, Айверсон и Дженкинс, но и сами побаивались, пожалуй, не меньше своих товарищей.
В конце июня этим забавам пришел конец. Снега нанесло глубиной в три-четыре фута, так что ходить стало почти невозможно. Отойдя всего на сотню шагов от Френч-дена, всякий рисковал не вернуться назад. Юные колонисты вынуждены были просидеть в пещере, не выходя наружу, несколько дней, до девятого июля. Но учебные занятия от этого не пострадали. В назначенные дни происходили и диспуты, в которых особенно блистал Донифан благодаря своему природному красноречию и широкой образованности. Но только зачем он так возгордился! Ведь эта заносчивость заслоняла его лучшие качества!
Хотя свободные от занятий часы приходилось проводить в холле, самочувствию мальчиков это не вредило: обе пещеры хорошо проветривались. Забота о здоровье была на первом месте. Ведь если кто-нибудь заболеет, то как и чем его лечить! К счастью, хвори ограничивались несколькими насморками и болью в горле, которые быстро проходили благодаря отдыху и горячему питью.
Пришлось решать еще одну важную проблему. Необходимую для обитателей Френч-дена воду обычно черпали из реки во время отлива, когда она теряет солоноватый привкус. Но после того как поверхность реки полностью замерзнет, доставать ее таким путем будет нельзя.
Гордон посоветовался с Бакстером, своим «домашним инженером», и тот, пораздумав, предложил соорудить подземный водопровод, проложив в нескольких футах под берегом свинцовую трубу, взятую из туалета «Верткой», прямо на кухню, чтобы вода не замерзала. Это была очень трудная задача, но в конце концов Бакстер с ней справился, и после неоднократных попыток вода пошла во Френч-ден. Что касается освещения, то масла для фонарей пока хватало, но с весны надо будет раздобыть какой-нибудь жир либо делать свечи из сала, которое накапливал Моко.
Затруднения возникли и с пропитанием маленькой колонии, поскольку охота и рыбная ловля прекратились. Правда, отдельные назойливые животные иногда забредали на Спортивную площадку, но то были шакалы, которых Донифан и Кросс отгоняли выстрелами. Однажды заявилась целая стая — двадцать шакалов, так что пришлось забаррикадировать оба входа в пещеры. Вторжение оголодавших хищников было очень опасным. Но Фэнн вовремя поднял тревогу, и шакалы не осмелились напасть на Френч-ден.
В этих обстоятельствах Моко был вынужден пользоваться продовольственными запасами с яхты, которые старались по возможности беречь. Гордон очень неохотно разрешил их тратить и с грустью видел, как росла в его записной книжке колонка расхода продуктов, а графа прихода не пополнялась. Слава Богу, оставался еще порядочный запас уток и дроф, которые в наполовину сваренном виде хранились в герметически закупоренных бочонках. В распоряжении Моко было еще довольно много лососины в рассоле. Но не надо забывать, что во Френч-дене надо было прокормить пятнадцать ртов, да еще с аппетитом мальчиков от восьми до четырнадцати лет!
Тем не менее этой зимой они не совсем были лишены свежего мяса. Уилкокс, очень увлекавшийся придумыванием всякого рода охотничьих уловок, устроил на берегу озера ловушки. Собственно говоря, это были обыкновенные ямы, прикрытые кусками дерева, но кое-какие зверьки сюда все же попадались. Кроме того, Уилкокс наставил на берегу реки сети на птиц, подвесив на высоких шестах рыболовные снасти. Когда птицы Южных болот стаями перелетали с одного берега на другой, то многие из них попадались в ячейки этих длинных сетей. Правда, часть из них выпутывалась, но все же бывали дни, когда таким образом удавалось наловить пернатой дичи на две трапезы.
Много возни было также с кормежкой нанду. Следует заметить,— что бы там ни говорил Сервис, специально занимавшийся его «воспитанием»,— приручить страуса никак не удавалось.
— Какой скакун из него выйдет! — часто повторял мальчик, хотя до сих пор оставалось неясно, как он усядется на эту птицу. А пока Сервису приходилось приносить для нанду ежедневную порцию травы и кореньев, выкапывая их из-под снега. Но он сделал бы что угодно, лишь бы получше накормить своего любимца. И если нанду за зиму немного похудел, то не по вине своего верного хранителя, и можно было надеяться, что весной страус снова будет в форме.
