От последних веков египетской истории до нас дошло невообразимое количество мумий. А как иначе? Доиграв последнюю партию в шашки и дописав мемуар, древний египтянин переселялся из своего уютного мира в такой же уютный, но загробный. Он был уверен, что боги просто обязаны дать ему, замечательному, хорошенько отдохнуть после земных трудов.
Лет двести назад Джованни Бельцони, один из первых египетских археологов, вспоминал:
Я спустился по проходу, ведущему в пещеру, и некоторое время продвигался почти в полной темноте. Лишившись сил, я стал искать место, чтобы отдохнуть, и, найдя его, попытался сесть. Но когда я оперся на тело какого-то египтянина, оно развалилось подо мной, как картонка для шляп.
Естественно, я попытался опереться, но опора для рук оказалась столь же ненадежной. Я окончательно провалился и оказался среди разламывающихся мумий, сопровождаемый треском костей, рвущихся тряпок, деревянных ящиков. Они подняли такую пыль, что я вынужден был с четверть часа сидеть неподвижно, пока она не осела.
Дальше проход был весь забит мумиями, и я не мог сделать и шага, чтобы не уткнуться лицом в какого-нибудь истлевшего египтянина. Так как проход был с небольшим уклоном, мой вес помогал мне. Когда-то я был силачом в цирке, и росту во мне было почти семь футов... Тем не менее я был весь засыпан костями, ногами, руками и черепами, скатывавшимися на меня сверху.
Так я продвигался от одной пещеры к другой, и все они были доверху заполнены мумиями, нагроможденными самыми разными способами: некоторые стояли на ногах, некоторые лежали, а другие стояли на голове. Я не мог сделать и шага, чтобы не повредить так или иначе какую-нибудь мумию...
Древний Египет трехтысячелетней давности напоминает такую высушенную, лишенную начинки мумию. Да в общем-то и мир, который окружает меня сегодня, тоже.
В кино тибетских монахов показывают как мудрых и уравновешенных мужчин. Хотя на самом деле это довольно неприятная публика. Особенно молодежь. Юные монахи попрошайничают на рынках, стирают нижнее белье в фонтанах, харкают под ноги прохожим и за бабки могут почитать отходную молитву над рыбой, из которой в ресторанчиках готовят еду. Напротив отеля, в котором я жил в Лхасе (столица Тибета), был чумазый бар для местных. Несколько монахов каждый вечер ходили туда резаться в бильярд. Они на всю улицу орали и мешали мне спать.
Впрочем, есть среди монахов и те, кто занимается своими прямыми обязанностями: медитирует, читает древние рукописи, сидит в позе лотоса, ищет просветления и все такое. А например, в монастыре Сэра проводятся публичные диспуты на темы религии. Последние шестьсот лет каждый день ровно в три монахи собираются в монастырском дворике. Прямо на землю кладут свои бордовые плащи, рассаживаются группками, выбирают тему и начинают ее обсуждать.
Выглядят диспуты здорово. Каждое высказывание монахи сопровождают определенным движением. Задал вопрос – громкий хлопок в ладоши. Согласен с высказанным мнением – наклонись и коснись пальцами земли. Религиозные споры в Сэра – это то же самое, что у-шу, только в словах. Сперва спорщики обмениваются краткими тезисами – будто легкими ударами для разминки. Потом один из них бьет всерьез: высказывает мысль, с которой оппонент может согласиться или нет. Тот пробует спрятаться за блоком: просит уточнить, что имеется в виду. Дальше следует обмен репликами-апперкотами, и кто-то отправляется в нокаут. Проигравший садится на корточки, обхватывает руками бритую голову и признает себя бездарем и тупицей.
Я подъехал в монастырь к трем часам, понаблюдал за диспутом, выкурил сигарету. По площадке бродил рефери – монах постарше. Если спорщики входили в клинч, он вмешивался и что-то громко кричал. Я дождался, когда он посмотрит в мою сторону, и спросил: нельзя ли хотя бы в общих чертах узнать, о чем идет речь? Что именно сегодня обсуждают? Тибетец закивал: можно-можно! Полемика всегда идет об одном и том же: о благородных истинах их, тибетской, религии.
– И в чем же состоят эти истины?
– В том, что Бога нет, души нет и мира тоже нет. В повседневной жизни люди полагаются на какую-то помощь извне. Но надежды эти тщетны. Все, во что мы верим, лишь иллюзия.
– Да?
– Конечно! В этом и состоит суть буддизма. Надеяться не на кого. Ты получишь лишь то, что заслужил.
Тибетец широко улыбался. Закаленный в многолетних полемиках он был готов к любым вопросам. Но я промолчал. Что еще можно было спросить у мудрого мужчины в бордовом плаще? Ведь если каждый из нас получит лишь то, что заслужил, значит, в итоге все мы получим смерть. Потому что главный закон мира звучит так: каждый, кто родился, должен умереть.
Пыль, крики, громкие хлопки в ладоши. Все это здорово напоминало лхасский мясной рынок. Только здесь торговались на тему кармы и загробного воздаяния. Уже уходя, я все-таки уточнил у рефери: правильно ли я понял – надеяться действительно не стоит? Ты получаешь лишь то, что заслужил, и помощи ждать неоткуда?
Тот снова расплылся в улыбке:
– Да! Да! Никакого Бога не существует! И каждый пожнет лишь то, что посеял.
Всю дорогу назад, в Лхасу, я думал о его словах и не мог понять: чему радовался этот раскосоглазый мужчина? Чему вообще в этой жуткой картине можно радоваться?
