9 августа. Сегодня мне удалось убить одного рябчика и собрать немного грибов. Одну лодку кончаем, другая готова наполовину. Какие-то новости принесут нам посланные на разведку? Печальную картину по вечерам представляет из себя наш бивак. У огня все молча сидят унылые — разные мысли, предположения и расчеты гонят сон прочь.
У каждого невесело на душе. Время от времени слышен только чей-нибудь вздох. Который уже день собакам ничего не даем есть. Они страшно похудели, все время лежат и спят. Ночь теплая — облачное небо.
10 августа. Каждую ночь с востока ползет густой туман; он держится в верхних слоях атмосферы. С восходом солнца утренний ветер гонит туман обратно. Это бризы. Значит, море недалеко. Как и следовало ожидать, посланные сегодня вернулись и сообщили, что на два дня пути вперед нигде человеческого жилья нет (что) река разбивается на протоки, заваленные буреломом, что дальше берегом итти нельзя, так как река часто подмывает крутые горы и что с верху этих гор устья реки не видно. Оставалось что-нибудь из двух: или ехать на лодках и, где много бурелому, перетаскивать лодки берегом, или, переправившись на другой берег реки, продолжать итти пешком вниз по ее течению. Решено попытать счастья на лодках. После обеда, то есть после грибного супа с чумизой, все с лихорадочной поспешностью взялись за распаривание и за распирание бортов лодки. Крик ужаса вырвался сразу у всех. Борт лодки треснул во всю длину и дал широкую сквозную щель. Сразу все замолчали; у всех опустились руки. Что теперь делать? Неужели бросить лодку? Сколько времени и сил потрачено? Надо починять! Кожей, веревками, смолой пихты мы принялись заделывать треснувшее дерево. На скрепы пошли винты и гвозди, взятые из ящиков, в которых лежали ценные вещи и инструменты. К вечеру лодка была починена и спущена в воду. Другую лодку кончали Дзен-Пау и переводчик. Так как вместо сахару чай пили с солью, то чтобы сэкономить соль, приказано не давать ее к чаю, и чай пить пустой.
11 августа. Едва успели отъехать, как тотчас же одна лодка перевернулась. Водой унесло две палатки. Утонуло три ружья. К счастью, крушение произошло на мелком месте, и потому скоро ружья достали. Остатки чумизы промокли — пришлось ее сушить в котле на огне. Подмокли ценные вещи и в том числе фотографический аппарат, кассеты. Полдня потеряли мы, пока приводили все в порядок. После полудня большая часть людей шла пешком, а в лодках остались лишь по два человека и все имущество. Плохо сделанные лодки, быстрота течения, извивающееся русло и неуменье управлять шестами — все это вместе привело к тому, что в тот же день у одной лодки сломался нос (она ударилась со всего размаху в берег), ехавшие на ней Дзюль и казак Крылов едва не погибли. В результате люди промокли, простудились, рисковали жизнью и все-таки прошли очень мало. Идущие по берегу собирали по дороге всякие грибы, которые и ели вечером. Начинает сказываться недостаток соли и кислот в организме. Чтобы чем-нибудь заменить пресный вкус грибов, мы постоянно едим черемуху.
12 августа. Ежедневно утренний туман разгоняется встречным ветром с восходом солнца. Едва отошли лодки, едва они проехали одну или две версты, как уже два раза на одном месте произошло крушение. Лодку забило течением под бурелом и почти целый день ушел на то, чтобы ее оттуда вытащить. Многие вещи совершенно вымокли и пропали (фотографический аппарат и негативы). От соли осталась одна щепотка — девять десятых ее смыло водой, то же стало и с табаком, и со спичками, вторично промочены остатки чумизы. Идущие по берегу ушли далеко. Когда они вернулись к месту крушения, пришлось тут же остановиться биваком. Было поздно, солнце садилось. Вечером ели грибы. Так как за день собрали грибов мало, то ели какой-то лишайник — не то мох, не то грибы из семейства Clavarieae. Все больше и больше чувствуем недоед. Питаясь одним грибным супом, мы едва ли уйдем далеко. Одна из собак — Джек Дзюля итти не могла от слабости и осталась на половине дороги. Нет сомнения, она погибла от голода, — лучше бы мы ее съели. Вечером Дзюль с собаками опять нашел часть кабарги, заеденной росомахами. Небольшой кусочек мяса подкрепил каждого. Что-то завтра?
13 августа. Сегодня бросили одну лодку и пошли налегке правым берегом реки. На другую лодку сложили более тяжелые вещи. Первая половина дня прошла благополучно, но в полдень произошло крушение второй лодки. Больше часу мы вынимали ее из воды. Хорошо, что инструменты и хронометр я нес на себе. Новое несчастье: утонули все топоры, только один небольшой топор остался у китайца. Долго мы сушили свои вещи, многое побросали и лишь самое ценное и необходимое понесли с собой в котомках. Лодку бросили и решили идти пешком; заметно, что люди сразу как-то осунулись… Усталые ноги едва передвигаются, есть нечего, последнюю горсть чумизы приказано держать в запасе для больных, вместо чая. Не надо допускать собак до издыхания — следует заблаговременно их убивать и питаться их мясом. Опять варили грибы, которые собрали с пней перед сумерками. Вечером собаки нашли дохлую рыбу. От нее сильно пахло, но они с жадностью ее съели. Как-то особенно быстро смеркалось. Сумерки опускались на землю. Огонь на биваке горел все ярче и ярче. По обыкновению, люди молчали. Вдруг все насторожили свой слух. «Ворона!» Действительно, где-то на реке каркала ворона. Надежда появилась в сердцах наших. Должно быть близко есть зубатка. Если завтра не найдем рыбы, убьем одну собаку.
XI14 августа 1908 г. Сегодня выступили с бивака голодные. День серый, пасмурный. Чтобы перейти на другую сторону реки Буты, мы с большим трудом повалили кедр и перебрались на отмель. Идя берегом, спугнули лося. Гольд стрелял в зверя, но не попал. Преследовать напуганное животное было бесполезно. Только бы добраться до устья реки, а там, быть может, мы найдем людей и лодки. Быть может, штабс-капитан Николаев там нас ожидает, а, может быть, там, где-нибудь на видном месте, он сложил для нас продукты, а сам возвратился. Во всяком случае, в устье реки Буту мы видели конец нашим страданиям, имели надежду на спасение. Мы ужасно страдаем от мошкары. У людей в ушах появились сплошные раны, на лице — экзема. Особенно много мошкары перед вечером. Несносные насекомые лезут в глаза и в уши, и в волосы, и в рукава, и за воротник рубашки. С какой радостью мы встречаем солнечный закат! Сумерки и ночь дают отдых от ужасного гнуса. В одном месте на песке около реки увидели свежие следы тигра, но интересоваться этим никто не хочет. Все идут апатично, голодные, усталые и обессиленные. Часа в четыре дня мы попали в чрезвычайно топкое и зыбучее болото: с трудом мы перешли его, более чем по пояс в воде. Перед сумерками еще одна собака (моя любимая Альпа) итти отказалась. Боясь, что она, подобно Джеку, зря погибнет, я велел донести (ее) до бивака. Уже стемнело, когда мы остановились. Тотчас же Альпа была пристрелена и разделена на части. Тогда ее сварили и ею накормили других собак в целях сохранения их на будущее. Сердце, печень и легкое ели люди. Остальное мясо разделили на части для носки. Собачину приказано беречь и есть понемногу, чтобы ее хватило подольше.
