Дрейф льда едва заметен, но звуки сталкивающихся льдин весьма впечатляющи. Я их не только слышу, но и чувствую: они вылетают у меня прямо из-под ног. Треск ломающегося льда напоминает звук лопающегося стекла.
Мимо плывет большая льдина — целый ледяной остров размером более 300 метров в поперечнике. Вот бы попасть на него, а оттуда-на противоположную сторону, на ровный лед! Я подошел к краю, чтобы получше его рассмотреть. Льдина проплывает очень близко от меня. С одной лишь мыслью — перебраться на нее — я бегу к собакам и хватаюсь за хлыст. Собаки резво взяли разбег, и мы стремительно подъехали к краю, где нас как будто ждала медленно проплывающая льдина. Она совсем близко подошла к нам, и мы без труда перебрались на нее.
Быстро помчались мы напрямик к противоположному ее краю. Но, оказавшись на этом ледяном острове, я понял, что скорость его перемещения не так уж мала. Льдина подошла близко к противоположному берегу, «с разбегу» ударилась об него и быстро отошла на довольно значительное расстояние. Я решил не суетиться и выяснить обстановку не спеша. Поставил палатку, но, как только я сделал это, метрах в двадцати от меня появилась трещина, а еще через несколько минут раздался новый треск, и в том месте, где я высадился, тоже разошлась большая трещина. Но деваться было некуда. С двух сторон путь был отрезан! Я оказался в плену у плывущего ледяного острова, который среди таких же льдин несся неизвестно куда.
Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, насколько это было опасно. Как раз в это время одна из близко проплывавших ледяных глыб высотой семь-восемь метров над поверхностью воды столкнулась с чем-то и, потеряв равновесие, с ужасным грохотом упала в воду, а спустя секунду вновь из нее вынырнула. Через минуту другая глыба столкнулась с моей льдиной. При ударе от нее откололись здоровые куски в четыре-пять метров, и между ними черно блеснула вода. Зрелище было страшным и нереальным. И тем ужаснее оно мне казалось, что, сам почти участвуя во всем этом процессе, я ощущал себя как бы сторонним наблюдателем, словно видел все это в кино.
Я растерялся. Что делать? Что же делать? Мой остров, только что такой большой, сокращался у меня на глазах, как шагреневая кожа! Трещины покрыли его вдоль и поперек. В панике вытащил передатчик, с отчаянием решив, что мне ничего не остается делать, как сообщить на базу о том, в какое я попал положение, и попросить о помощи.
Я настраивал передатчик, когда под палаткой молнией пробежала трещина. Только сейчас, увидев ее, я словно пришел в себя и начал соображать. Отчетливо осознал, что передатчик в такой ситуации не поможет. К тому времени, как прилетит вызванный сюда сигналом бедствия самолет, со мной будет уже все кончено. В такой ситуации надо рассчитывать только на собственные силы. Другой возможности остаться в живых у меня нет. «Спокойно! Только спокойно!» — уговаривал я себя.
Быстро свернул палатку и что-то замешкался у нарт. Вдруг случайно поднял глаза и застыл от удивления и радости: между моим островом и местом, откуда я недавно сюда переправился, заклинило ледяной блок, образовавший своеобразный перешеек, по которому можно было бы возвратиться назад. Я сразу погнал туда собак, но те, чуя опасность, перед самым входом на него уперлись лапами, решительно показывая свое нежелание повиноваться мне. Нельзя терять ни минуты. Я бью по поводкам ломом, который был у меня в руке, и кричу что есть мочи: «Яя! Давай!»
Здесь решался вопрос о жизни и смерти. Куро наконец подчинилась и ступила на этот кусок льда, ненадежно застрявший между льдинами. Это увлекло и остальных собак, и вскоре мы оказались по ту сторону спасительной переправы, оставив опасное место позади.
Некоторое время я не мог шевельнуться и, кажется, не дышал. Меня колотило от страха. Плыть бы мне под обломками ледяного острова, сделай я хоть один неверный шаг!
Итак, я возвратился со льдины на свое прежнее место — старый лед — и разбил палатку. Было половина пятого. Я понимал, что старый лед не дает сам по себе гарантии полной безопасности. Но обнадеживало то, что кругом расстилалась равнина. Это почти исключает опасность быть отрезанным и отнесенным течением. Оставив собак привязанными к нартам, чтобы они были готовы к отправлению, я воткнул лом в снег и, не раздеваясь, прилег.
Перебирая в памяти события последних дней, прихожу к выводу, что я часто пренебрегал опасностью. К тому же стал забывчив и рассеян и потерял несколько нужных вещей, в том числе привезенный недавно шест. В прошлом я не замечал этого за собой. И всю эту историю с переходом на остров, как, впрочем, и ту, когда я ехал по ломающемуся льду, можно объяснить только моим легкомыслием и несерьезным отношением к опасности. Я стал излишне суетлив и знаю почему: несколько дней назад из очередного сеанса радиосвязи я узнал, что экспедиция японских университетов достигла примерно той же широты, что и я. Меня это обеспокоило, я стал нервничать, спешить, а в результате и появилась эта цепь ошибок. Я перестал заботиться об обеспечении полной безопасности своих действий, которым должна предшествовать абсолютная уверенность в правильности избранного пути. А ведь в Арктике любая ошибка может стать роковой. Сейчас не экспедиция японских университетов должна занимать мои мысли. Мне необходим мо хладнокровие, без которого немыслимы спокойные и последовательные поступки, ведущие к достижению цели.
Вечером во время сеанса радиосвязи с Авророй я разговаривал с оказавшимися там Алланом Джиллом и его коллегой — англичанином Уолли Хербертом, которые задумали совершить путешествие вокруг Гренландии. Джилл несколько лет провел в Арктике и считается знатоком ее природы. Он сообщил, что завтра они вылетают из Алерта к северо-западной части Гренландии. Оттуда они направятся в сторону мыса Моррис-Джесеп, обогнут его и выйдут к восточному гренландскому побережью. Еще он сказал, что из-за торосов совершенно невозможно пройти на нартах от Канады до Гренландии. «Поэтому…» — тут связь прервалась, и следующее, что я услышал после того, как она наладилась, было: «Наоми, после сильного ветра льды приходят в движение. Останавливаются они спустя полдня-день. Ни в коем случае не отправляйся в путь, пока они не остановятся».
Теперь-то я знал, что такое движущиеся льды, только что они сыграли злую шутку со мной. Наверное, и он видел все это собственными глазами, когда был на полюсе. «Не торопись, не нервничай. Максимум осторожности», — говорил он. Я узнавал Джилла. Они будут двигаться на собачьих упряжках. На тот случай, если они встретятся с открытой водой, у них есть лодка, специально сделанная для этого из тюленьей кожи. Тогда они будут спускаться к югу по воде.
