Выйдя за пределы ныне упраздненного вокзала д'Орсэ на левом берегу и сада Тюильри на правом берегу, мы дойдем до Бурбонского дворца и до площади де ла Конкорд. На ходу обратите внимание на террасу де Фейан, музей Жё де Пом, посвященный импрессионистам, изобилующий шедеврами. Но вот и площадь де ла Конкорд. Остановимся. Нотр-Дам был нашим первым километром; площадь де ла Конкорд – вторым. Почему она кажется нам такой красивой? Из-за расставленных на ней весьма причудливых памятников? Обелиск Луксор в центре не отличается от всех остальных. Статуи городов величественны и банальны, хотя та, что изображает Страсбург, для которой позировала Жюльетта Друэ (возлюбленная скульптора Прадье, а затем в течение пятидесяти лет подруга Виктора Гюго), волнует французов воспоминанием о черной траурной вуали, под которой эта женщина долго казалась воплощением печали. Бронзовые канделябры – не более чем канделябры, и фонтаны – не болер чем фонтаны. Но весь ансамбль этого городского пейзажа – единственный в мире. Налево от вас – Елисейские поля, доходящие до Триумфальной арки; направо – листва Тюильри, обрамляющая Карусель и Лувр; перед вами два прекрасных дворца Габриэля развертывают свои колоннады, между которыми широкая и прямая улица Рояль открывает другие далекие колонны, а именно – Мадлен. Есть что-то прекрасное и законченное в этом упорядоченном размахе. Вы спрашиваете: «Почему площадь называется Конкорд?» Сначала она называлась площадью Людовика XV. Там была знаменитая статуя Любимца6*: «Добродетели пешком, Порок на лошади». Затем площадь стала площадью Революции, на ней были гильотинированы Людовик XVI и Мария-Антуанетта. Потом наступило время примирения, забвения и прощения. Слово «согласие» 7* казалось подходящим для выражения этих чувств. Это было пожелание.
Эйфелева башня
Если мы возобновим прогулку на пароходике, то проплывем между проспектом Альберта I (правый берег) и набережной д'Орсэ (левый берег). Будучи близко знакомой с господином де Норпуа 8*, вы знаете, что словом «набережная» во Франции чуть фамильярно называют Министерство иностранных дел. С этой же стороны вы обнаружите площадь Инвалидов, а в глубине – здание, созданное Мансаром. Надеюсь, у вас вырвется крик восхищения, так как в моих глазах этот памятник представляет самую сущность французского искусства. Его длинный фасад так же великолепен, как колоннада Лувра. Таинственно отступающий вглубь купол, соединение в нем зеленоватой бронзы и золота, очарование украшающих его трофеев – все это объединяется, чтобы придать зданию и своеобразие и классическое совершенство. Если вы войдете в него с другой стороны, через церковь, купол покажется вам менее загадочным, но могилы Наполеона, герцога Рейхштадтского, Фоша повергнут вас в меланхолическую грусть. Здесь опять нужен Гюго:
«Когда под сводами ребенок малый дышит,
То с бою взятые знамена вздох колышет,
Как будто ветер гнет несжатые хлеба.
Когда заплачет он, ему ответит грозно
Чудовищных мортир сочувственная бронза,
Завоет, загудит их мощная труба…»
Дворец Шайо, сооруженный на месте прежнего дворца Трокадеро
Вы увидите, как красивы все эти истерзанные знамена, когда по случаю свадьбы или пышных похорон какого-нибудь героя идет служба в церкви для воинов – Сен-Луи дез Инвалид.
Я вам разрешаю мельком взглянуть направо, где расположены Большой и Малый дворцы. После 1900 года, во времена, когда архитектура не отличалась красотой, Париж должен был принять наследие Всемирной выставки. Содержимое более ценно, чем само здание. Вы увидите в Малом дворце чудесную выставку французского искусства. Следующая остановка приведет вас к «гвоздю» выставки 1889 года – Эйфелевой башне. Эта мачта беспроволочного телеграфа для великанов ни красива, ни безобразна. Это – железный остов, дерзость и размер которого сделали его известным всему миру. Будет жаль, если башня исчезнет, потому что наши посетители знают о ней и хотят ее видеть. Вы тоже были бы изумлены, не найдя ее. К тому же, если вы в один прекрасный день подниметесь на нее, она поможет вам ясно понять топографию Парижа, лежащего вдоль реки и цепляющегося за холмы. Спустившись с башни, вы будете созерцать под этой железной аркой сады Марсова поля и Эколь милитер. Это здание Габриэля можно показать вам даже после Дома Инвалидов. Здесь XVIII век с честью выдерживает сравнение с XVII, потому что Габриэль умеет быть утонченным, не впадая в претенциозность.
А теперь оглянитесь. Правый берег совсем не такой, каким он был во времена моей молодости. Тогда на вершине холма Шайо мы видели ужасный памятник – Трокадеро. По милости богов, гениальный архитектор Карлю изобрел способ пробить брешь: он взорвал две оскорблявшие глаз башни, загримировал выгнутые боковые крылья, обратив их в благопристойные современные музеи, и таким образом открыл прекрасный вид на Сену, на сады Марсова поля и на весь левобережный Париж. Здесь мы могли бы закончить нашу прогулку и, вероятно, должны были бы, потому что Дом Инвалидов, Эколь милитер и панорама, открывающаяся с вершины холма Шайо, создают картину более совершенную, нежели та, которую в этом месте открывают нам берега Сены. Отправляясь через Пасси и Отей в направлении к Биянкуру, вы сможете осмотреть место соединения жилых и промышленных районов Парижа, и я настаиваю на вашем посещении заводов Рено. Конечно, очень хорошо восхищаться историей Франции, ее литературой и искусством, но не следует забывать деятельную Францию наших дней, способную вести борьбу на своей земле с мощными промышленными государствами. И кроме того, вы увидите в мастерских Биянкура странных роботов, они напомнят вам картины Фернана Леже. Франция едина, и ее искусство питает сама жизнь.
Площадь Звезды
Возвращение через Булонский лес и Елисейские поля
Теперь мы покинем Сену и направимся в центр города другой триумфальной дорогой, той, что от ворот Дофина через авеню Фош, Елисейские поля и улицу Риволи ведет в Шатле. Чтобы предпринять этот маршрут, мы раньше пересечем лес. Это один из лесных заповедников Парижа. В XIV веке пилигримы, совершив моление в Нотр-Дам де Булонь-сюр-мер, окрестили лес Булонским и дали то же название деревне, расположенной на лесной опушке.
Это не парк, а настоящий лес, прорезанный широкими аллеями, с разбросанными то там, то тут искусственными озерами, робкими ручейками, с ресторанами и дворцами. Франциск I приказал построить здесь замок, иронически названный французами «Мадрид», потому что король был здесь так же невидим, как во время своего пленения. Позднее Маргарита Валуа, будучи в разводе, поселилась здесь и приказала проложить великолепные Аллеи королевы Маргариты. В XVIII веке, веке свободных нравов, вельможи, проезжая через лес, мечтали о том, как было бы приятно иметь здесь, у въезда в Париж, загородный домик, спрятанный среди деревьев, чтобы принимать в нем какую-нибудь таинственную подругу. Так и сделал граф д'Артуа, который за шестьдесят дней построил прелестный дом под названием «Багатель». Я буду часто сопровождать вас туда, потому что люблю бывать в его садах, когда цветут тюльпаны, ирисы и розы.
