«Путь туда, – писал Амундсен, – около 900 километров, безусловно, самый безопасный, и, вероятно, может быть проделан в относительно короткое время. Путь на Диксон я считаю самым безопасным ввиду того, что на этом расстоянии имеются три склада».
Склады продовольствия, о которых упоминает Амундсен, были оставлены экспедицией О. Свердрупа в 1915 году. Читатель помнит, что в этой экспедиции участвовал и П. Кнутсен. Он сам устраивал продовольственные депо, прекрасно знал их местоположение, и, наверное, это обстоятельство также сыграло свою роль в выборе Амундсена.
Первое на пути депо располагалось на мысе Гелленорм в восточной части Таймырского пролива. Следующее было заложено на острове Рыкачева в заливе Миддендорфа. И наконец, ближайшее к Диксону – на мысе Вильда. Знал Амундсен и еще о двух продовольственных складах – их случайно обнаружили его товарищи во время санных поездок по Таймыру. Оба были оставлены в 1914–1915 годах экспедицией Б. А. Вилькицкого: один – на мысе Могильный (залив Дика), другой – на северном входном мысе в Гафнер-фьорде.
План Амундсена был безусловно хорош. Но «безопасность» пути от мыса Челюскин до Диксона может в полной мере представить себе только человек, побывавший в этих краях. Тессем и Кнутсен должны были уйти с места зимовки осенью, когда установится санный путь. Им предстояло двигаться полярной ночью, когда лишь звезды в разрывах облаков да сполохи полярного сияния освещают путь, когда морозы достигают 40–45 градусов. Темнота, частые в это время года пурги и сильнейшие магнитные аномалии затрудняли ориентировку. Даже на карту нельзя было положиться. Собственно говоря, карта этого района была впервые создана лишь в середине 30-х годов. На картах, которые были у Амундсена, береговая линия то и дело прерывалась стыдливым пунктиром: «берег нанесен предположительно», «необследованная группа островов», «возможный пролив».
Правда, участок побережья до мыса Вильда Кнутсену был знаком. Он дважды прошел его еще в 1915 году. Но это только половина пути. От мыса Вильда до Диксона оставалось еще 500 незнакомых километров, и тут не было ни одного продовольственного склада…
С середины августа Тессем и Кнутсен стали готовиться к походу. На берегу была построена хижина из обломков каменных плит; в ней моряки должны были жить до октября, ожидая, когда установится санный путь. А пока они помогали своим товарищам.
Амундсен тщетно пытался высвободить судно из ледового плена. Бухта, где стояла «Мод», такая спокойная и удобная, оказалась ловушкой. За мысом, всего в 800 метрах, была чистая вода, но в самой гавани лед стоял неподвижно. День за днем люди занимались тяжелой работой. Сначала в крепком льду толщиной около двух метров делали прорубь, потом туда опускали «мины» – заряды пороха по 8, 10, 20 килограммов. Взрыв, еще взрыв… Выше мачт поднимается столб воды, летят куски льда. С трудом, буквально метр за метром, двигается «Мод» к такой близкой и такой недоступной чистой воде.
«Начинаем работы в 81/2 часов утра и редко кончаем их раньше 10 часов вечера, – писал Амундсен. – Тессем и Кнутсен работают по пробиванию прорубей, и до кромки льда им осталось метров триста. Мы продвигаемся 20 м в час».
Одно время казалось, что экспедицию ожидает повторная зимовка. Короткое полярное лето было на исходе, у берегов началось образование нового льда. К 8 сентября молодой лед настолько окреп, что по нему можно было ездить на собачьих упряжках. И все-таки «Мод» вырвалась на чистую воду. «Тессем и Кнутсен пришли на борт и позавтракали с нами в последний раз, – записал Амундсен в дневнике 12 сентября. – В 9 часов, сопровождаемые неутомимыми прощальными приветствиями товарищей, стоявших у кромки льда, мы двинулись дальше». Тессем и Кнутсен остались в каменной хижине у северной оконечности материка…
Здесь мы не можем не сделать небольшое отступление. Двое норвежцев погибли на пути к Диксону. Обстоятельства их гибели не выяснены до конца. И как обычно бывает в таких случаях, их судьба обросла различными домыслами. Видимо, в погоне за сенсационностью, стремясь придать сюжету дополнительную пикантность, некоторые авторы утверждают, что поход Тессема и Кнутсена не диктовался необходимостью. Эти авторы «намекают» на разногласия в экспедиции Амундсена и обвиняют в них то Тессема и Кнутсена, то самого начальника экспедиции.
Известные популяризаторы Алиса и Чеслав Центкевичи в своей книге об Амундсене (Человек, которого позвало море. Л., 1971) рисуют, например, такую картину:
«Амундсена беспокоило поведение одного из участников экспедиции, Тессема. Молодой моряк, отличающийся смелостью и энергией, вдруг загрустил, ушел в себя, стал уединяться, на вопросы отвечал раздраженно…
Подобные симптомы были знакомы Амундсену. Он знал, что эта полярная болезнь легко передается другим. Дело принимало серьезный оборот. Наконец наступил день, когда Тессем без всякой причины стал ссориться с товарищами.
– Капитан, я хочу вернуться домой! – заявил он в конце концов. – Мой мозг превратился в лед. При мысли, что я могу еще три-четыре года проторчать среди этих проклятых льдов, меня охватывает какое-то бешенство. Отпустите меня. Я хорошо хожу на лыжах и доберусь до острова Диксон, а если потребуется, то хотя бы до самого Архангельска. Только бы подальше отсюда! Больше я не выдержу!
– Задерживать тебя я не буду, но ты отправишься в путь не один: это опасно. Кто-то должен тебя сопровождать. Кнутсен говорил, что он тоже хотел бы видеть что-нибудь еще, кроме льдов. Я дам вам собачью упряжку и запас продовольствия до Диксона. Заодно вы возьмете наши отчеты, письма и результаты некоторых научных наблюдений. Так и было сделано.
«… Тессем даже не оглянулся, когда мы вышли проводить уезжающих, – записывал огорченный Амундсен. – До сих пор успех моих экспедиций в огромной мере зависел от удачливого подбора людей. Неужели теперь я стал ошибаться? Вот уж не думал, что когда-нибудь мне придется задать себе подобный вопрос…»
Еще через несколько дней «Мод» наконец вырвалась из ледяных клещей и вышла на свободную ото льда воду…»
Можно оставить на совести авторов неврастенический тон жалоб Тессема. Но следует определенно сказать, что Тессем и Кнутсен отправились в свое трудное путешествие лишь в силу необходимости. В сентябре, когда казалось, что «Мод» будет вынуждена остаться на повторную зимовку, Амундсен писал: «Решено, что на юг поедут Гансен, Олонкин и я, а Тессем и Кнутсен останутся здесь. Тессему хотелось остаться, чтобы принять участие в исследовании Северной Земли, а Кнутсен не прочь был навсегда остаться здесь».
Центкевичи прямо фальсифицируют дневник начальника экспедиции. Запись, «цитируемая» ими («Тессем даже не оглянулся, когда мы вышли проводить отъезжающих»), не могла быть сделана «огорченным Амундсеном» уже потому, что последовательность событий была обратная. Тессем и Кнутсен провожали «Мод», сопровождая, как помнит читатель, своих товарищей «неутомимыми прощальными приветствиями».
