По этой причине южная часть Тихого океана, граничащая с Полярным кругом, освещалась очень ненадолго. Итак, днем – весьма мало света, а ночью – к тому же и весьма чувствительный холод. Чтобы сносить его, приходилось одеваться на манер эскимосов или фуэгийцев. И так как на борту «Альбатроса» теплых вещей было достаточно, то дядюшка Прудент и Фил Эванс, хорошенько укутавшись, могли подолгу оставаться на палубе, тщательно обдумывая свой план мести и ожидая лишь удобного случая, чтобы привести его в исполнение. Робура они видели мало; надо сказать, что после обмена обоюдными угрозами во время полета над Тимбукту инженер и его пленники вовсе не разговаривали.
Что касается Фриколлина, то он ни разу не выходил из кухни, где помогал Франсуа Тапажу приготовлять пищу, за что повар оказывал ему самое радушное гостеприимство. Эту выгодную должность негр охотно принял с разрешения своего господина. К тому же, оставаясь взаперти, Фриколлин не видел того, что происходит снаружи, и мог считать себя защищенным от опасности. Не походил ли он на страуса не только физически, из-за своего удивительного желудка, но и нравственно, из-за своей редкой бестолковости?
В какой же пункт земного шара держал теперь пучь «Альбатрос»? Можно ли было предположить, что в самый разгар зимы он отважится проникнуть в область над южными морями или над землями, лежащими у самого полюса? Даже если допустить, что химические элементы батарей были бы достаточно морозостойкими, следовало помнить, что уже одно пребывание в ледяной атмосфере грозило гибелью всему экипажу, страшной гибелью от холода! Если бы Робур вздумал пересечь полюс в жаркое время года – еще куда ни шло! Но решиться на такой перелет в самый разгар антарктической зимы, во мгле вечной ночи, мог только безумец!
Так рассуждали председатель и секретарь Уэлдонского ученого общества, оказавшиеся против воли над тем материком Нового Света, который хоть и называется Америкой, но отнюдь не той, где расположены Соединенные Штаты!
В самом деле! До чего еще дойдет этот невыносимый Робур? И не наступило ли время покончить с путешествием, разрушив его летательный аппарат?
В тот день, 24 июня, инженер то и дело беседовал с боцманом. Не раз Том Тэрнер и Робур записывали показания барометра – и, видимо, не для определения достигнутой высоты, а чтобы получить данные, относящиеся к погоде. Без сомнения, в атмосфере происходили какие-то изменения, которые следовало принять во внимание.
Дядюшке Пруденту показалось даже, что Робур составляет опись всех оставшихся на борту запасов – как тех, что служат для питания тяговых и подъемных механизмов воздушного корабля, так и тех, что служат для питания человеческих организмов, о бесперебойной работе которых также следовало позаботиться.
Все это, возможно, говорило о том, что инженер готовится в обратный путь.
– В обратный путь? – заметил Фил Эванс. – Интересно, куда?
– Туда, где этот Робур может пополнить свои запасы, – отвечал дядюшка Прудент.
– Должно быть, на какой-нибудь остров, затерянный в Тихом океане, где существует колония таких же проходимцев, как их вожак.
– И я того же мнения. Фил Эванс. Я полагаю, что Робур в самом деле помышляет о том, чтобы двинуться на запад, а при той скорости, какой обладает его воздушный корабль, он быстро достигнет цели.
– Но если он туда доберется… нам не удастся привести в исполнение свой план…
– Он туда не доберется. Фил Эванс!
Очевидно, коллеги отчасти проникли в замыслы инженера. К вечеру этого дня уже не оставалось сомнений, что «Альбатрос», достигнув границ антарктических вод, намеревался, наконец, повернуть назад. Как только льды сковывают все эти воды, вплоть до мыса Горн, все южные области Тихого океана покрываются ледяными полями и айсбергами. Ледовый пояс образует мощный барьер, который не могут преодолеть ни самые прочные корабли, ни самые отважные мореплаватели.
Разумеется, ускорив взмахи своих крыльев-винтов, «Альбатрос» мог бы перелететь сначала ледяные горы, во множестве скопившиеся на поверхности океана, а затем и горы сухопутные, возвышающиеся на материке вблизи полюса, если только самая южная точка земного шара действительно лежит на материке. Но разве мог он отважиться продолжать свой полет в ледяной атмосфере, которая в период полярной ночи охлаждается до шестидесяти градусов ниже нуля? Конечно, нет!
Поэтому, углубившись километров на сто к югу, «Альбатрос» вскоре повернул к западу, взяв курс на один из неизвестных островов, расположенных в Тихом океане.
Внизу простиралась бескрайняя гладь океана, омывающего американский и азиатский материки. В это время его воды приняли ту своеобразную окраску, благодаря которой их называют «молочным морем». Немощные лучи полярного солнца не могли преодолеть полумрак, и вся поверхность этой части Тихого океана казалась молочно-белой. Ее можно было принять за огромное снежное поле, ибо с высоты водная гладь казалась совершенно невозмутимой. Вероятно, именно так выглядит эта часть океана, когда мороз сковывает его воды, превращая их в безграничное ледяное поле.
Как известно, это необычайное явление вызывают мириады светящихся телец, фосфоресцирующих микроорганизмов. Но удивительнее всего, что такое скопление мельчайших живых существ, излучающих опаловый свет, наблюдалось за пределами Индийского океана.
Внезапно барометр, который в утренние часы держался довольно высоко, резко упал. В атмосфере появились признаки, которые заставили бы насторожиться обыкновенный корабль, но воздушный корабль мог ими пренебречь. Очевидно, какая-то страшная буря не так давно возмутила воды Тихого океана.
В час пополудни Том Тэрнер, подойдя к инженеру, сказал:
– Мистер Робур, взгляните на эту черную точку на горизонте! Вон… там… прямо к северу от нас. Не утес ли это?
– Нет, Том, в той стороне не может быть земли.
– Тогда это, должно быть, корабль или по крайней мере шлюпка.
Дядюшка Прудент и Фил Эванс, стоявшие на носу «Альбатроса», напряженно всматривались в точку, указанную Томом Тэрнером.
Робур приказал принести свой морской бинокль и принялся внимательно наблюдать за движущимся предметом.
– Это какая-то шлюпка, – объявил он, – и я уверен, что в ней люди.
– Потерпевшие кораблекрушение? – воскликнул Том.
– Да, потерпевшие кораблекрушение люди, которым пришлось оставить свое судно, – продолжал Робур, – несчастные, потерявшие представление о том, где находится земля, быть может, погибающие от голода и жажды! Ну, что ж! Никто не посмеет сказать, что «Альбатрос» не пришел им на помощь!
