Ко всему этому я отнесся довольно сдержанно, предпочитая повременить с выводами. Что касается Лена Гая, то он не обращал внимания на то, что не имело прямого отношения к несчастным, страдающим на острове Тсалал, спасение которых занимало все его мысли.
Имея перед глазами повествование Артура Пима, я обещал себе, что буду подвергать проверке каждое его слово, отделяя правду от вымысла, реальное от воображаемого… Я почему-то был уверен, что мы не встретим и следа этих странностей, которые, по моему разумению, были навеяны тем самым «Ангелом неведомого», о котором мы читаем в одном из ярчайших стихотворений американского поэта…
Девятнадцатого декабря наша шхуна находилась уже на полтора градуса южнее, чем «Джейн» в начале января, на восемнадцать дней позже. Перед капитаном Леном Гаем, как раньше перед капитаном Уильямом Гаем, расстилалось свободное море, а за его спиной, как и за спиной его предшественника, вставала стена припая, протянувшаяся на запад и на восток.
Джэм Уэст поспешил узнать направление течения в этом проливе. Выполняя его команду, боцман забросил на глубину двухсот саженей лог с тяжелым грузилом и объявил, что течение направлено к югу и, следовательно, делает наше плавание более легким и стремительным.
В десять часов утра и в полдень были со всей тщательностью сняты показания приборов, ибо небо отличалось в это утро редкой прозрачностью. Выяснилось, что мы находимся на 74°45' южной широты и 39°15' западной долготы. Последнее обстоятельство ничуть нас не удивило, ибо крюк, который нам пришлось сделать, огибая припай, означал смещение «Халбрейн» к востоку на четыре градуса. Установив это с должной точностью, капитан велел держать курс на юго-запад, чтобы вернуться к сорок четвертому меридиану, не прекращая в то же время продвижения к югу.
Если вернуться к повествованию Артура Пима, то в нем говорится, что из-за сильного ненастья с 1 по 4 января 1828 года «Джейн» продвигалась вперед с великими трудностями. Северо-восточный ветер вызвал в те дни сильнейший шторм. Льдины рушились на шхуну, грозя переломить руль. Кроме того, ей преградил путь паковый лед, в котором шхуне, к счастью, удалось отыскать проход. Только 5 января, находясь на 75°15' южной широты, «Джейн» преодолела наконец последние препятствия. Температура не поднималась в тот январь выше нуля, сейчас же термометр показывал девять с половиной градусов тепла. Что же касается отклонения магнитной стрелки компаса, то оно было у нас тем же, что и у предшественников, — 14°28' к востоку.
И последнее. С 5 по 19 января, то есть за две недели, «Джейн» поднялась к югу на десять градусов, или на шестьсот миль, подойдя к острову Тсалал; «Халбрейн» же уже к 19 декабря находилась от острова всего в семи градусах, то есть в четырехстах милях. Если ветер не сменит направление, мы увидим этот остров через неделю — или по крайней мере остров Беннета, лежавший ближе к нам на пятьдесят миль, у берега которого Лен Гай намеревался сделать суточную остановку.
Ничто не препятствовало нашему путешествию. Шхуна легко уворачивалась от немногих льдин, увлекаемых течением к юго-западу. Невзирая на довольно-таки крепкий ветерок, Джэм Уэст велел распустить верхние паруса, и «Халбрейн» скользила по лениво плещущемуся морю, как пушинка. Нам не встречались айсберги, замеченные в этих широтах Артуром Пимом. Не было и туманов, затруднявших плавание «Джейн». Нам не пришлось страдать ни от снега и града, трепавших «Джейн», ни от морозов. Лишь изредка мимо проплывали широкие льдины, откуда на нас меланхолически взирали пингвины, похожие на туристов на увеселительной яхте, и черные тюлени, напоминавшие на фоне белоснежного льда раздувшихся пиявок. На поверхности моря нежились крупные радужные медузы, раскрывшие свои колокола. Среди рыб, которых любители могли добывать в изобилии и с помощью лески, и острогой, я упомяну лишь представителей семейства корифеновых — примечательных созданий, напоминающих гигантских дорад[90], длиною фута в три, обладающих очень вкусным мясом.
Наутро после безмятежной ночи, когда ветер почти утих, ко мне подошел боцман. Его ухмыляющаяся физиономия и радостный голос выдавали человека, нисколько не озабоченного трудностями жизни.
— Доброе утро, мистер Джорлинг! — приветствовал он меня. В это время года люди, забравшиеся в высокие широты, только и могли пожелать друг другу, что доброго утра, ибо вечера не существовало вообще — ни доброго, ни дурного.
— Доброе утро, Харлигерли! — отвечал я, радуясь возможности переброситься словечком со столь жизнерадостным собеседником.
— Как вам нравится это море за припаем?
— Остается только сравнить его с большим озером где-нибудь в Швеции или в Америке.
— Да, очень похоже, только это озеро окружено не горами, а айсбергами..
— Трудно желать чего-то лучшего, боцман. Если плавание будет протекать так до самого острова Тсалал, то…
— А почему бы не до самого полюса, мистер Джорлинг?
— До полюса? Ну, полюс слишком далеко. Кто знает, что там..
— Тот, кто там окажется, узнает, — отвечал боцман. — Иного способа разобраться с этим просто не существует.
— Естественно, боцман, естественно… Однако цель «Халбрейн» не в том, чтобы открыть Южный полюс, а в том, чтобы вызволить соотечественников из беды. Не думаю, что следует покушаться на большее.
— Бесспорно, мистер Джорлинг, бесспорно!.. Однако, оказавшись всего в трехстах — четырехстах милях от полюса, он наверняка испытает соблазн увидеть собственными глазами ось, на которой крутится, подобно курице на вертеле, наша Земля…— со смехом отвечал боцман.
— Стоит ли идти на новый риск? — возразил я. — Да и не так уж это интересно, зачем доводить до абсурда страсть к географическим открытиям?
— И да, и нет, мистер Джорлинг. И все же сознаюсь, что оказаться там, куда не дошли мореплаватели, побывавшие здесь до нас, польстило бы моему самолюбию моряка…
— По-вашему выходит, что все только начинается?
— Именно так, мистер Джорлинг. Если нам предложат подняться несколькими градусами выше острова Тсалал, я не стану возражать.
— Не могу себе представить, боцман, чтобы капитан Лен Гай помышлял об этом…
— Я тоже, — отвечал Харлигерли. — Стоит ему найти своего брата и пятерых моряков с «Джейн», как он заторопится доставить их назад в Англию.
— Вполне логично, боцман. Кроме того, старая команда с радостью пойдет за своим командиром в самое пекло, но новички… Ведь их набирали вовсе не для экспедиции к полюсу…
— Вы правы, мистер Джорлинг. Чтобы заставить их передумать, потребовалась бы жирная приманка в виде премии за каждую параллель к югу от острова Тсалал.
