На моем трудном и долгом пути к Северному полюсу этот переход всего лишь частный случай, небольшой эпизод, который теряется в массе других происшествий, куда более значительных и опасных. Но на меня он почему-то произвел впечатление, и я не могу отделаться от него в своих мыслях. Он преследует меня в течение всего дня и не оставляет ночью, когда трудности все позади и я спокойно лежу в палатке.
У одного из братьев Нуссоа после перехода так разболелась давно пораненная нога, что он уже не может передвигаться.
Из разговора с базой узнал, что экспедиция японских университетов достигла широты 88°40. Очевидно, они продвигаются без особых происшествий. Я не смог сегодня произвести астрономические наблюдения и определить свои координаты, потому что было пасмурно и солнце не показывалось, но думаю, что этой широты я не достиг. Начинаю отставать.
25 апреля
Переменная облачность. Температура воздуха — минус 24 градуса. Ветер северо-восточный.
Итак, сегодня уже 25 апреля. В этот день я наметил себе быть на полюсе. И не дошел до него.
Планы мои сорваны. Слишком уж они были нереальными. Я переоценил собственные силы и недооценил условий Арктики. Сейчас рвать на себе волосы поздно: это не поможет увеличить пройденное расстояние. Да, я не рассчитал свои возможности. Но нельзя сказать, чтобы я не сделал всего, что было в моих силах. Впрочем, что это я ищу оправдания себе? Разве в этом теперь дело!
И сегодня находились в пути 11 часов, а прошли не более 20–25 километров. Достиг широты 88°50. До полюса остается один градус и десять минут, а это целых 128 километров.
Теперь вместо Куро вожаком поставил Куму; он такой же черный и похож на нее, как родной брат. Даже на животах у них по одинаковому белому пятну. Но теперь Кума стал сильнее, чем Куро, и я чувствую, что он еще не полностью проявил себя. Он все время держится как бы в тени, особенно после прибытия братьев Каунна, которым в драках он добровольно уступил честь быть первыми. Но вместе с тем он ведет себя очень уверенно, как бы желая показать, что из здешней компании никто не достоин с ним сразиться по-настоящему. Кума был куплен еще в Каннаке, но после прибытия в Алерт заболел и был оставлен мною на месте. Потом, после выздоровления, был прислан мне с первой партией замены. Здесь он окончательно восстановил свои силы и постепенно стал выделяться среди других собак.
Было бы неверно думать, что только та собака годится на роль вожака, которая побеждает в драках. На место лидера подходят главным образом такие собаки, которые способны руководить другими, повести за собой остальных. Важно, чтобы она, умея ладить с собаками, могла настаивать на своем и была хозяином положения. Необходимо и такое качество, как сообразительность, которая помогает вожаку в его общении с хозяином. Мне кажется, что Кума вполне отвечает всем этим требованиям, да к тому же пора было сменить Куро: она устала и, может быть, даже заболела.
Не сразу Кума стал понимать все мои команды, но так и должно было быть, это естественно. Сначала и Куро не понимала и бежала как ей бог на душу положит: нарты часто попадали в колдобины, а ремни цеплялись за выступы, и потом требовалось много времени, чтобы их распутать.
В 10 часов 53 минуты, когда солнце точно находилось на юге, я определил свое местоположение. В это время я подошел к очередной трещине и собирался уже ее переходить, как вдруг у поверхности воды заметил что-то черное. Тюлень? В таких широтах? Не может быть! Это ошибка. Но собаки тоже не оставили без внимания этот предмет — все разом повернули к нему головы.
Теперь я уже не сомневался — тюлень! «Ну, будет вам угощенье», — мысленно обратился я к собакам и осторожно взялся за ружье. Крадучись, приблизился к тюленю на расстояние примерно в 100 метров. Он меня не почувствовал. Я прополз еще 50 метров… Больше нельзя — заметит. Прицелился… Какой он маленький по сравнению с медведем: весь умещается в прицеле! Ну, была не была. Задержав дыхание, я нажал на спусковой крючок. Грянул выстрел, и я спешу взглянуть на мою жертву. Но жертвы нет и в помине. Жива и здорова, она скрылась в морской глубине, даже не подняв брызг. Промахнулся! Слишком ли большое расстояние тому виной, или сбился прицел ружья, которое давно не употреблялось, не знаю. Но, так или иначе, я промахнулся.
Чтобы скрыть свое смущение от собак, я начал насвистывать какую-то мелодию и старался сделать вид, что ничего не случилось. Но еще долго я не решался посмотреть им в глаза…
Да, это был тюлень. Значит, эти животные добираются до таких широт. Очевидно, они проникают сюда на дрейфующих льдинах, и трещины служат им местом охоты. Но если сюда попадают тюлени, значит, бывают здесь и медведи, которые питаются тюленьим мясом. Теперь мне стало понятно, почему в последние дни собаки, подходя к трещине, останавливались, приникали к воде и что-то вынюхивали. Они чуяли тюленей.
Около семи часов вечера среди торосов вдруг появилась — о нет, не появилась, а возникла, как оазис, — ледяная равнина. Она как нельзя лучше подходила для посадки самолета, который в последний раз доставит мне снаряжение. Здесь я и решил остановиться.
26 апреля
Переменная облачность. Снег. Температура воздуха — минус 15 градусов.
Вчера вечером с базы Аврора я получил сообщение о том, что экспедиция японских университетов достигла Северного полюса.
Я нисколько не покривлю душой, если скажу, что не считаю этих ребят своими соперниками. Так уж вышло, что и по сути своей, и по времени осуществления наши предприятия совпали, но вместе с тем как цели, так и способы их реализации были у нас различными. Мне было досадно, что некоторые газеты, еще когда мы собирались в Арктику, писали о нас как о конкурентах.
Я иду на полюс в одиночку и не соревнуюсь с кем-либо в скорости продвижения. Это, конечно, не означает, что я не проявлял внимания к университетской экспедиции. Еще перед отправлением я интересовался, как она готовится, и, когда время отправления наших экспедиций совпало, я, естественно, постоянно вспоминал эту университетскую команду хотя бы потому, что она находилась в тех же условиях и испытывала то же самое, что и я. Но мне никогда не приходило в голову соперничать с нею. Эта сторона дела меня нисколько не волновала.
Но вот сейчас, когда ученые университетов дошли до полюса, а я, срывая все сроки, еще нахожусь в сотне километров от желанной цели, мне стало не по себе. Было досадно. Так досадно, что на глаза навернулись слезы. До сих пор не понимаю, почему, но ничего с собой поделать не мог. Досадно!
Очень горько мне стало тогда за своих друзей, которые столько сделали, чтобы я смог сюда попасть. Передо мной возникают их лица. Одни недоумевающие: «Как же это могло произойти?» Другие подбадривающие: «Ну и что же? Все в порядке! Не падай духом».
