Вот эта свалка и приписывается теперь Птолемеям, наводившим порядок в доставшемся им хозяйстве… Им-то уж совсем не было дела до труда далеких фараонов.
К тому времени Карнак стал туристским центром. А туристы, как известно, не меняются со временем, их «профессиональная» болезнь свирепствует сегодня с такой же силой, как она свирепствовала две тысячи лет назад. Так вот на стенах Карнака сохранилось немало античных надписей типа «Вася + Петя посетили». Правда, сегодняшние археологи относятся к ним куда терпимее, чем к надписям, оставленным на карнакских стенах нашими современниками, – а их тоже, к сожалению, немало.
Античные авторы, отнесшие пирамиды к числу чудес света, не обошедшие вниманием Александрийский маяк на острове Фарос и немало писавшие об Александрийской библиотеке, ни слова не сообщили об Абу-Симбеле. Они о нем уже не знали. Не сообщили об этом храме и спутники Наполеона: его полки туда не добрались. И потому, когда в 1813 году швейцарец Буркхардт, который путешествовал вверх по Нилу переодетый арабом, добрался до третьих порогов Нила и услышал о храме Эбсамбала, он попросил отвести его к этому строению. Но храм, увиденный им, хотя и показался красивым, большого впечатления не произвел. В Нижнем Египте Буркхардт видел куда более впечатляющие храмы.
Стоя на берегу Нила между первыми и вторыми порогами, почти у южной границы Судана, Буркхардт смотрел на пилоны, вытесанные в круто спускающейся к берегу скале. Между пилонами, оберегая вход в храм, возвышались шесть статуй – четыре мужские и две женские, до колен засыпанные песком. Статуи тоже были вытесаны в скале.
Буркхардт заглянул внутрь. Обширный низкий зал уходил в темноту, и свет факелов, которые принесли с собой проводники, выхватывал изысканные, когда-то раскрашенные барельефы. Под ногами хрустели угольки от костров и шуршали пересохшие тряпки. Проводник объяснил Буркхардту, что окрестные феллахи прячутся в этом храме от набегов бедуинов. Было душно, и прекрасные царицы простирали тонкие длинные руки к богам, не обращая внимания на закутанного в бурнус пришельца. В глубь храма, в тесную тьму коридоров, Буркхардт забираться не стал. С облегчением выбрался через гору песка обратно к берегу и зажмурился от ослепительного солнца.
Спускаясь к ожидавшей его лодке, Буркхардт обернулся, чтобы кинуть последний взгляд на каменные статуи, отвесы скал и языки песка, навеянные за тысячелетия пустыней. И вдруг он увидел нечто необычное слева, там, где склон плоскогорья отступал от воды.
Язык песка, влившийся в долину, словно водопад, и добравшийся до воды, достигал там многометровой толщины. Из песка на путешественника смотрела громадная голова, увенчанная двойной короной фараона, дальше от берега он увидел еще две утопленные в песке короны.
– Что это такое? – обернулся Буркхардт к проводнику.
Проводник пожал плечами. Статуи джиннов были спрятаны пустыней испокон веку.
– Там тоже храм?
Проводник не ответил. Взявшись за высокий нос лодки, он ждал, когда этот любопытный хаджи последует за ним. Но Буркхардт уже бежал, утопая в песке, к погребенным колоссам…
Ничего больше Буркхардт не увидел. Он даже не понял, стоят ли эти статуи, сторожа скрытый вход в храм, либо это сидячие статуи, как колоссы Мемнона в Фивах…
Прошло четыре года, и итальянский путешественник Джованни Бельцони сделал второй шаг в открытии колоссов у городка Абу-Симбел. Итальянский авантюрист был в несколько ином положении, чем его предшественник: у Бельцони был документ, выписанный английским генеральным консулом и подтвержденный турецкими властями. Ему разрешалось искать древности для Британского музея.
Бельцони знал об открытии Буркхардта и предположил, что статуи Абу-Симбела берегут храм, в котором, спасенные пустыней от грабителей, таятся сокровища.
Приехав в Абу-Симбел, Бельцони нанял рабочих и принялся копать песок между статуями. Через несколько дней показался вход в колоссальный пещерный храм, состоящий из нескольких обширных залов с десятиметровыми статуями. Это был, как писал Бельцони, «один из самых великолепных храмов мира, богатый замечательными рельефами, картинами и гигантскими фигурами». Бельцони спустился внутрь с блокнотом, надеясь зарисовать то, что видел, но жара в храме была такая, что пришлось спасаться бегством, чтобы не потерять сознание от духоты.
Саркофагов, мумий, драгоценностей – сокровищ в храме не было.
Через несколько лет одну из статуй, сидевших у входа в храм, ту, что была ближе других к реке, расчистили. Статуя достигала двадцати пяти метров в высоту и была вырезана, как и весь храм, из скалы. Вес ее (что узнают куда позже и что будет немаловажно для тех, кто придет сюда в середине XX века) превышал 1200 тонн.
Стало ясно, что статуя изображает Рамзеса II, одного из последних великих строителей Нового царства, построившего этот пещерный храм за тринадцать столетий до нашей эры.
С тех пор Абу-Симбел стал одним из самых популярных мест паломничества туристов в Египте и самой южной точкой, до которой добирались туристы.
Одной из них была Амелия Эдварде, попавшая туда в один из октябрьских дней 1870 года. Она вошла в храм утром, когда еще нежаркое осеннее солнце поднялось за Нилом, освещая постепенно фасад храма. В тот момент, когда Амелия Эдварде проходила между высокими пилонами, солнце как раз высветило лица статуй – три одинаковых гигантских лица, голова четвертого колосса упала и лежала у ног статуи.
Амелия не спешила. Несмотря на жару и духоту в храме, она шла медленно, задерживаясь у барельефов, и проводник терпеливо вел факелом вдоль стен, заставляя статуи гримасничать. Наконец Амелия добралась до последнего зала – святилища… И вдруг ей показалось, что ее настигает огонь: ослепительный свет ударил в спину, и луч солнца уперся в фигуры Рамзеса и бога Амона, сидящих у задней стены святилища. Несколько минут статуи купались в солнечном свете, потом луч исчез, и святилище вновь погрузилось в темноту.
Так было сделано открытие.
Оказалось, что храм построен с таким расчетом, что дважды в году, утром, поднимающееся солнце пронзает всю анфиладу подземных залов и освещает статуи святилища. Подсчитано, что впервые солнце осветило статуи 20 октября 1274 года до нашей эры, в день тридцатилетнего юбилея царствования Рамзеса II.
Пожалуй, на этом и можно бы завершить рассказ об Абу-Симбеле, дополнив его несколькими фразами о том, как строили и раскрашивали этот храм, или рассуждениями (впрочем, ничего не объясняющими), почему Рамзес избрал местом для столь гигантского строительства пограничный район своей державы, пустынный и безлюдный…
