Левенхаупт ведет конвой[48] из восьми тысяч фур с деньгами, взятыми в Литве, пушками, порохом, съестными припасами. Он уже перешел Борисфен [Днепр, по-древнегречески] что под Могилевом, продвинулся на 20 лье по дороге на Украину, когда, вдруг, на подходе к Черикову, у места слияния Пруаны и Соссы [?] в один приток Днепра появляется царь во главе 40 тысяч войска. Вместо того чтобы укрепиться и ждать царя с его 40 тысячами московитов, Левенхаупт и его 16 тысяч шведов идут прямо на них. Не от привычки ли побеждать при соотношении сил ― один против пяти?
Таран был ужасным: 15 тысяч московитов легли на окровавленную землю, чтобы никогда больше не подняться.
Петр видит смятение в своих рядах; понимает, что и он, и Россия погибли, если Левенхаупт соединится с победоносной армией Карла. Он спешит в арьергард, составленный из казаков и калмыков, ставит их протяженным линейным заслоном и кричит им:
― Убейте всякого, кто побежит, и меня самого, если я настолько труслив, что побегу!
Затем возвращается к авангарду, принимает командование на себя, смыкает ряды своих войск и предлагает сражение Левенхаупту. Но у того приказ соединиться с королем, а не сражаться с царем. За ним боевые почести дня, а только это ему и нужно; он уклоняется от боя и снова трогается в путь.
Наступает очередь Петра заделаться агрессором. На следующий день он настигает шведов, когда те тянутся вдоль болота; окружает и атакует их со всех сторон. Они сопротивляются на всех участках. За три часа битвы теряют две тысячи, а московиты ― пять тысяч человек, но ни одна из сторон не отступает ни на шаг. Финал дневного спектакля остается неясным, что для Петра уже победа.
В четыре часа дня, когда общая усталость обернулась затишьем, видит царь, что прибывает генерал Бойко с подкреплением из шести тысяч человек. Царь становится во главе свежих войск и обрушивается на шведов: битва возобновляется и длится до самой ночи.
Наконец, количество переходит в качество; шведы разбиты, обращены в бегство, отброшены за их фуры; они собираются вместе ― около девяти тысяч человек. Семь тысяч убиты или смертельно ранены в трех сражениях, в которых они участвовали, чтобы пробиться и поддержать армию. Девять оставшихся тысяч торопятся, объединяют поредевшие части, строятся в ряды и проводят ночь в боевых порядках. Петр, со своей стороны, тоже проводит ночь с оружием в руках. Офицерам, под страхом разжалования, а солдатам, под страхом смертной казни, запрещено разбредаться и заниматься грабежом.
За ночь Левенхаупт отступил на высоту, заклепав все пушки, какие не мог взять с собой, и поджег свои фуры. Петр подоспел вовремя, чтобы погасить огонь, и захватил четыре тысячи повозок. После этого он приказал атаковать шведов в пятый раз, предлагая им в то же время почетную капитуляцию. Левенхаупт принял бой и отказался капитулировать. Бились весь день; вечером Левенхаупт перешел Соссу с оставшимися четырьмя тысячами воинов; он потерял 12 тысяч человек, выдержал пять сражений с 40-тысячным войском, был отброшен, но цел и был смят, но не разбит. Такое сопротивление врагов вызывало у Петра восхищение и отчаяние. В этих пяти сражениях он потерял десять тысяч бойцов и чувствовал, что враг ускользает из его рук. Но результатом пяти жестоких схваток для него были два неопределенных дня и три победы. А Левенхаупт с четырьмя тысячами войск присоединился к королю Швеции, но он не привез ни боеприпасов, ни продовольствия армии, которую увидел без боеприпасов и провианта.
Больше бы связи с Польшей; вокруг враждебная страна и озлобленный враг; зима, наконец, эта страшная зима 1709 года, какой только была зима в 1812 году! Карл XII потерял две тысячи человек в тех степях и выбрался из них с кавалеристами без лошадей и босыми пехотинцами. Часть артиллерии осталась в болотах или была потоплена в реках: не было больше лошадей, что бы ее тащить.
Известна история офицера, который жаловался, и жалобу которого услышал король.
― Уж не тоскуете ли вы, случаем, вдали от жены? ― сказал король. ― Если вы настоящий солдат, то я еще поведу вас в такую даль от Швеции, что целые три года вам трудно будет получить весточку из дома.
Известен анекдот о солдате, которому на день перепадает только кусок ячменного или черного овсяного хлеба и который показывает его королю. Тот берет хлеб, рассматривает и съедает до крошки. Затем изумленному и вынужденному теперь поститься до завтра солдату:
― Не вкусно, ― сказал он, ― но есть можно.
И пошел дальше.
В целом у него набирается 24 тысячи человек, изможденных и умирающих от голода; но это ― шведы, они почерпнут силы в пушечном грохоте. Правда, в армии числятся и больные, а с 1 февраля возобновляются бои, и в апреле у короля останется не более 18 тысяч войск. И все ближе Полтава.
Карл принимает несколько тысяч валахов, которых ему продает татарский хан, и с 18 тысячами шведов и 12 тысячами валахов он идет осадить Полтаву. В Полтаве разные склады ― оружие, боеприпасы, провиант. Нужно взять Полтаву. Тем более требовалось ее захватить, что зима была врагом Карлу XII и союзником Петру. Царь выступил во главе 70-тысячной армии. Карл лично сжал кольцо осады.
В перестрелке одна из провиденциальных [случайных] пуль, один из ничтожных кусочков свинца, что распоряжаются не только жизнью людей, но и судьбами империй, следуя траектории, начертанной рукою бога, дробит кость в пятке Карла XII. Он даже не поморщился. Он придерживался греческой философской школы, которая учит: «Горе ― не беда!» Еще шесть часов оставался в седле, и никто из окружающих не заметил, что он ранен.
Наконец, слуга увидел, что из его сапога сочится кровь. Позвал на помощь, и вовремя: король уже падал с коня. Его сняли с седла; разрезали сапог. Заключили, что следовало бы ампутировать ногу. Но отнять ногу у такого короля, как Карл XII, все равно, что его обезглавить. Один врач набрался храбрости выступить против ампутации и взять всю ответственность на себя. Собратья оставили раненого на него.
― Что вы хотите делать? ― спросил Карл XII, оставленный с ним один на один.
― Глубокие надрезы, sir, чтобы удалить из раны осколки кости, которые могут помешать ее заживлению. ― Делайте, ― сказал Карл XII, вытягивая ногу. Хирург кого-то позвал.
― Что вы хотите? ― спросил король.
― Нужны два человека.
― Зачем?
― Держать ногу вашего величества.
― Незачем. Буду держать ее сам.
И Карл XII держал свою ногу, наблюдая за операцией, как если бы ее делали другому. Хирург наложил повязку, и король, в свою очередь, позвал своих. Позвал, чтобы отдать приказ о завтрашнем штурме. Но, когда один полевой адъютант выходил, чтобы передать этот приказ дальше, вошел другой с сообщением о появлении царя с 70-тысячной армией.
