«Верные и легкие средства скорой помощи при различных случаях, опасных для жизни».
— Я могу согласиться, — заметил Пан Шао, только что процитировавший мне эту фразу из Корнаро, — что брак вполне можно отнести к одному из таких опасных случаев.
Восемь часов сорок пять минут. Новобрачных еще никто не видел. Мисс Горация Блуэтт заперлась в уборной первого вагона, где она, без сомнения, занимается своим свадебным туалетом. По-видимому, и Фульк Эфринель завязывает где-нибудь свой галстук, наводит последний блеск на кольца, брелоки и другие драгоценности своей портативной ювелирной лавки. Меня не беспокоит их отсутствие. Они явятся, как только зазвонит колокол.
Я сожалею лишь о том, что Фарускиар и Гангир чем-то озабочены и, судя по всему, им сейчас не до свадьбы. Почему они продолжают пристально всматриваться в пустынный горизонт? Ведь ничего другого не увидят они в районе озера Лобнор, кроме бесплодной, печальной и мрачной пустыни Гоби, такой, как она рисуется в описаниях Грум-Гржимайло, Блана и Мартена. Интересно знать, что их так тревожит?
— Если предчувствие не обманывает меня, — говорит майор Нольтиц, — тут что-то кроется.
Что он хочет этим сказать?.. Но некогда раздумывать: тендерный колокол шлет уже веселые призывы. Девять часов. Пора идти в вагон-ресторан.
Господин Катерна становится в пару со мной и бойко напевает:
Это колокол на башенке
Вдруг так нежно зазвучал…
А госпожа Катерна отвечает на трио из «Белой дамы»[97] припевом из «Вийярских драгунов»:[98]
И звон, звон, звон,
И звон, и перезвон…
показывая театральным жестом, будто дергает за веревку.
Пассажиры торжественно направляются в вагон-ресторан. Шествие возглавляют четверо свидетелей, а за ними с обоих концов деревни — я хотел сказать, поезда — идут приглашенные. Среди них — китайцы, туркмены и несколько татар. Всем хочется побывать на свадьбе.
Священник сидит в вагоне-ресторане за маленьким столом, на котором красуется брачный договор, составленный Натаниэлем Морзом в соответствии с требованиями будущих супругов. Видимо, он привык к такого рода операциям, настолько же коммерческим: как и матримониальным.
А жениха и невесты все еще нет.
— Неужели они передумали? — говорю я комику.
— Если и передумали, — со смехом отвечает господин Катерна, — то пусть преподобный вторично обвенчает меня с моей женой. Недаром же мы надели свадебные наряды!.. Да и другим будет не обидно. Правда, Каролина?
— Конечно, Адольф, — не без жеманства отвечает ему субретка.
Однако повторное бракосочетание супругов Катерна не состоится. Вот он, Фульк Эфринель, одетый в это утро точно так же, как и вчера, и — любопытная подробность! — с карандашом за левым ухом: добросовестный маклер только что закончил какую-то калькуляцию для своего торгового дома в Нью-Йорке.
А вот и мисс Горация Блуэтт, тощая, сухопарая и плоская, какой только может быть английская маклерша. Поверх дорожного платья она накинула плащ, а взамен украшений на поясе у нее бренчит связка ключей.
Все присутствующие вежливо встают при появлении новобрачных, а те, поклонившись направо и налево, и, «переведя дух», как сказал бы господин Катерна, медленно подходят к священнику, который стоит, положив руку на библию, открытую, несомненно, на той самой странице, где Исаак, сын Авраама и Сарры, берет в жены Ревекку, дочь Рахили.
Если бы еще зазвучала приличествующая обряду органная музыка, то легко было бы вообразить, что находишься в церкви.
Но есть и музыка! Правда, это не орган, а всего лишь гармоника, которую не забыл захватить с собой господин Катерна. Как бывший моряк, он умеет обращаться с этим орудием пытки и демонстрирует свое искусство, стараясь воспроизвести слащавое анданте из «Нормы»[99] с типичными для гармоники заунывными интонациями.
Старомодная мелодия, которая так темпераментно звучит на этом инструменте, по-видимому, доставляет большое удовольствие уроженцам Центральной Азии. Но всему на свете приходит конец, даже анданте из «Нормы».
Преподобный Натаниэль Морз обращается к молодым супругам со свадебным спичем, который, надо думать, ему не раз уже приходилось произносить.
«Две души, слившиеся воедино… Плоть от плоти… Плодитесь и размножайтесь…»
Мне думается, он поступил бы лучше, если бы пробормотал скороговоркой, как простой нотариус: «В нашем, священника-нотариуса, присутствии Эфринель Блуэтт и K° составили настоящий…»
К сожалению, я не могу закончить мою мысль. Со стороны локомотива доносятся крики. Пронзительно скрипят тормоза. Поезд резко замедляет ход, вздрагивает от сильных толчков и останавливается, взметая тучи песка.
Какое грубое вмешательство в брачную церемонию! В вагоне-ресторане все опрокинулось — люди и мебель, новобрачные и свидетели. Никто не удержался на ногах. Невообразимая свалка сопровождается криками ужаса и протяжными стонами… Но, тороплюсь заметить, никто не получил серьезных повреждений, так как остановка не была мгновенной.
— Быстрее выходите… торопитесь! — кричит мне майор.
Ушибленные и перепуганные пассажиры в туже минуту выбежали из вагонов. Среди всеобщего смятения и растерянности слышались со всех сторон только жалобы и недоуменные вопросы на трех или четырех языках.
Фарускиар с Гангиром и четверо монголов первые выскакивают на полотно и выстраиваются на пути, вооруженные револьверами и кинжалами. Нет никакого сомнения: остановка поезда подстроена злоумышленниками с целью грабежа.
И действительно, рельсы сняты на протяжении около ста метров, и локомотив, очутившись на шпалах, уперся в песчаный бугор.
— Как! Дорога еще не достроена, а билеты выдаются от Тифлиса до Пекина?.. Но ведь я для того только и поехал трансазиатским поездом, чтобы сократить себе кругосветное путешествие на девять дней!
Узнаю сердитый голос барона, упрекающего Попова на немецком языке. Но на этот раз он должен обвинять не инженеров железнодорожной Компании, а кого-то другого.
Мы обступаем Попова с расспросами, а майор Нольтиц не сводит глаз с Фарускиара и монголов.
— Барон не прав, — отвечает нам Попов. — Дорога вполне закончена, а рельсы кто-то снял с преступными намерениями.
— Чтобы задержать поезд! — восклицаю я.
— И чтобы похитить сокровища, которые он везет в Пекин, — добавляет господин Катерна.
— Это несомненно, — говорит Попов. — И мы должны быть готовы отбить нападение.
