В восемь часов утра проехали форт Мак-Ферсон. Триста пятьдесят семь миль отделяли теперь наших путешественников от Омахи. Железнодорожный путь шёл по левому берегу извилистого южного рукава Платт-ривер. В девять часов поезд прибыл в крупный город Норт-Платт, лежащий между двумя рукавами этого важного притока реки Миссури, впадающего в неё немного выше Омахи; у Норт-Платта оба рукава сливаются в общий поток.
Сто первый меридиан был пройден.
Мистер Фогг и его партнёры возобновили игру. Никто из них не жаловался на длинную дорогу, никто – даже «болван». Фикс начал с того, что выиграл несколько гиней, которые теперь проигрывал; он был увлечён игрой не меньше мистера Фогга. Всё утро нашему джентльмену сильно везло. Козыри и онеры так и сыпались ему в руки. В ту минуту, когда, подготовив смелую комбинацию, он уже собрался было пойти с пик, за его спиной вдруг раздался голос:
– А я пошёл бы с бубён!…
Мистер Фогг, миссис Ауда и Фикс подняли головы. Возле них стоял полковник Проктор.
Стэмп В.Проктор и Филеас Фогг тотчас же узнали друг друга.
– А! Это вы, мистер англичанин! – вскричал полковник. – Так это вы собираетесь пойти с пик!
– И я с них пойду, – холодно ответил мистер Фогг, выбрасывая десятку пик.
– А я считаю, что надо идти с бубён! – раздражённым голосом сказал полковник.
Он сделал движение, чтобы схватить положенную карту, и добавил:
– Вы ничего не смыслите в этой игре!
– Быть может, я окажусь искуснее в другой, – сказал Филеас Фогг, вставая.
– От вас зависит испробовать, потомок Джона Буля! – ответил грубиян.
Миссис Ауда побледнела. Вся кровь прилила у неё к сердцу. Она схватила Филеаса Фогга за руку, но тот осторожно высвободил её. Паспарту готов был броситься на американца, который с вызывающим видом смотрел на своего противника. Но тут поднялся Фикс и, подойдя к полковнику Проктору, сказал:
– Не забывайте, что вам придётся иметь дело со мной, сударь; вы меня не только оскорбили, но и ударили!
– Простите, мистер Фикс, но это касается меня одного, – возразил мистер Фогг. – Утверждая, что я ошибаюсь, назначая ход с пик, полковник нанёс мне новое оскорбление, и за это он ответит.
– Когда угодно и где угодно, – ответил американец, – а также любым оружием!
Миссис Ауда тщетно пыталась удержать мистера Фогга. Сыщик столь же безуспешно пытался обратить гнев Проктора на себя. Паспарту готов был выбросить полковника за дверь, но удержался, повинуясь знаку своего господина. Филеас Фогг вышел на площадку, американец последовал за ним.
– Сударь, я очень тороплюсь в Европу, и всякая задержка может нанести серьёзный ущерб моим интересам, – сказал мистер Фогг своему противнику.
– Это меня не касается! – ответил полковник Проктор.
– Сударь, после нашей встречи в Сан-Франциско, – весьма учтиво продолжал мистер Фогг, – я предполагал вернуться в Америку и разыскать вас, как только покончу с дедами, призывающими меня в Европу.
– В самом деле?
– Угодно вам встретиться со мной через шесть месяцев?
– А почему не через шесть лет?
– Я сказал – через шесть месяцев и точно прибуду в назначенный срок.
– Это всё увёртки! – закричал Стэмп В.Проктор. – Сейчас или никогда!
– Хорошо, – ответил мистер Фогг. – Вы едете в Нью-Йорк?
– Нет.
– В Чикаго?
– Нет.
– В Омаху?
– Какое вам дело! Знаете ли вы Плам-Крик?
– Нет, – ответил мистер Фогг.
– Это – следующая станция. Поезд будет там через час. Он остановится на десять минут. Десяти минут вполне достаточно, чтобы обменяться несколькими выстрелами из пистолета.
– Хорошо! Пусть будет так! – ответил мистер Фогг. – Я остановлюсь в Плам-Крик.
– А я думаю, что вы там и останетесь, – дерзко сказал американец.
– Как знать, сударь, – ответил мистер Фогг и возвратился в вагон таким же невозмутимым, как обычно.
Там он прежде всего успокоил миссис Ауду, сказав, что никогда не следует бояться хвастунов. Затем он попросил Фикса быть его секундантом в предстоящей дуэли. Фикс не мог отказать, и Филеас Фогг совершенно спокойно возобновил прерванную игру и самым хладнокровным образом пошёл с пик.
В одиннадцать часов свисток паровоза возвестил о приближении к станции Плам-Крик. Мистер Фогг поднялся и в сопровождении Фикса вышел на площадку. За ним следовал Паспарту с парой пистолетов. Бледная как смерть миссис Ауда осталась в вагоне.
В эту минуту открылась дверь соседнего вагона и на площадке показался полковник Проктор в сопровождении своего секунданта, американца такого же пошиба, как и он; но только противники собрались сойти на перрон, как кондуктор закричал:
– Здесь нельзя выходить!
– Почему? – спросил полковник.
– Мы опоздали на двадцать минут, и поезд здесь почти не стоит.
– Но я должен здесь драться с этим господином!
– Очень сожалею, – ответил кондуктор, – но мы сию же минуту тронемся. Вот и звонок!
Действительно, раздался удар колокола, и поезд опять пустился в путь.
– Я очень огорчён, господа, – сказал кондуктор. – При других обстоятельствах я был бы готов оказать вам услугу. Но, помимо всего прочего, если вы не успели обменяться выстрелами здесь, кто вам мешает сделать это в пути?
– Это, пожалуй, не улыбается моему противнику! – сказал насмешливым тоном полковник Проктор.
– Напротив, мне это весьма улыбается, – возразил Филеас Фогг.
«Мы действительно в Америке! – подумал Паспарту. – Кондуктор поезда ведёт себя как джентльмен из высшего общества!»
И он последовал за своим господином.
Оба противника и их секунданты во главе с кондуктором прошли через весь поезд в задний вагон, где находилось не больше десятка пассажиров. Кондуктор учтиво попросил их на несколько минут освободить вагон, чтобы дать возможность двум джентльменам урегулировать вопрос чести.
Ещё бы! Пассажиры были счастливы оказать любезность этим джентльменам и тотчас же вышли на площадки.
Вагон длиною футов в пятьдесят был очень удобен для предстоящей дуэли. Оба противника могли свободно двигаться навстречу друг другу между скамейками и палить, сколько им вздумается. Никогда ещё дуэль не была так просто обставлена. Мистер Фогг и полковник Проктор, вооружённые каждый двумя шестизарядными револьверами, вошли в вагон. Секунданты, оставшись снаружи, заперли двери. По первому свистку паровоза противники должны были открыть стрельбу… Затем две минуты спустя секунданты войдут в вагон и заберут то, что останется от обоих джентльменов.
В самом деле, что могло быть проще? Это было настолько просто, что Фикс и Паспарту чувствовали, как их сердца готовы разорваться от волнения.
