Васенка не смутилась, и во всеуслышание заявила, что Вася — пижон. Вы думаете, Вася покраснел? Ничего подобного! Он вторично обмел шляпой снег с ботинок: „Пижон? Вы мне льстите. Всю жизнь мечтал об искреннем комплименте…“ Кого еще из славных соратников я должен отразить в летописи? Наш начальник „персона грата“, критике не подлежит, Васенка выразила мне по поводу избрания на пост вундервунда сочувствие — пусть живет с миром… А, юный муж Шакунов! Я видел, как злорадно поблескивали твои очки, когда ты вздевал свою длань при голосовании! Ну, держись…
Во-первых, что такое Шакунов? Сказать, что это ходячий анахронизм — значит сказать полправды. Женатый анахронизм — звучит вульгарно, но тем не менее это уже ближе к истине.
Еще полгода назад — всего жалких полгода! — мой лучший друг Шакунов убеждал меня отречься от всех соблазнов мирских и углубляться только в науку. „Танцы? Возврат в третичную эпоху. Вечеринка? Наживешь цирроз печени и расстройство желудка. Женщины? Если тебе дорога свобода — обойди женщину стороной“. Такова была философская концепция моего лучшего друга. И что же мы видим теперь? Этот женатый анахронизм сидит у окна, повесив голову, и явно тоскует о своей младой супруге. А Люсия поет:
Расцвела сирень в моем садочке,
Ты пришла в сиреневом платочке…
Честное слово, глядя на эту симпатичную курносую певичку, с торчащими из-под шапочки косичками, никогда не подумаешь, что в ее облике замаскировался сам дьявол! Клянусь вам честью вундервунда! Вспомните хотя бы вчерашний день!
На укладку рюков я немного запоздал. Из-за трамвая, конечно. И тем не менее меня встретили диким воплем;
— А, явился тунеядец!
Не успел я возмутиться, как на меня налетела Люсия.
— Гони остатки!
— Какие остатки?
Я изумился совершенно искренне, ибо совесть моя перед начхозом была абсолютно чиста.
— Гони остатки! — наседала на меня Люсия. — я подсчитала, что у тебя от концентратов должны быть остатки.
— Но я не покупал никаких концентратов!
— А кто покупал? Кто покупал концентраты? — повысила голос начхоз.
Выяснилось, что концентраты покупал Саша. Бедный Саша! Под бурным натиском он начал выворачивать карманы, а начхоз бесцеремонно забирала у него всю мелочь.
— Живей выворачивай! — командовала Люсия. — У меня касса не сходится.
Касса — святая святых. Саша только вздохнул и вывернул последний карман. А Люсия тем временем перенесла огонь на Колю Норкина.
— Почему сгущенку не вложил? Думаешь, я за тебя потащу сгущенку? А овсянку куда девал?
— Отцепись, овсянка в рюке. А сгущенка под столом.
— Почему под столом?
Норкин протяжно вздохнул и сел на пол.
— Послушай, Люсия, и какой это осел предложил тебя сделать начхозом? Тебе бы в милиции служить.
— Говорят, — подбоченилась Люсия, и ее косички даже задрожали от удовольствия (вот он, случай!), — говорят, что меня предложил какой-то Норкин.
— Норкин? — изумился Коля самым честным образом. — Разрази меня гром — не помню.
— А я помню! Клади, голубчик, клади…
Норкин печально поскреб свой курчавый затылок, развязал ркж и засунул туда еще три банки сгущенки.
Да, кстати, а сколько мы тащим на себе на самом деле? Сначала наш начальник, повертев логарифмической линейкой, объявил, что на каждого брата и сестру приходится в среднем по тридцать семь килограммов (это — не считая собственной одежды и лыж. „Без одежды и лыж, я надеюсь, никто не рискнет прогуляться по Приполярному Уралу“, — тотчас съязвил Норкин), потом Глеб снова углубился в расчеты и объявил, что мы должны принять еще один удар судьбы:
— Девушек я предлагаю разгрузить до двадцати восьми…
— А нас?
Вопль, от которого дрогнула лампочка.
— По сорок.
Леди выразили шумное одобрение. Мы тоже. А что еще оставалось делать?
Но это, насколько мне помнится, было еще не все. Задним числом вдруг обнаружилось, что соль осталась в шкафу, что запасную пару ботинок женатый Вадик по рассеянности засунул в тумбочку, что забыли положить свечи и т. д.
Но наш начхоз была начеку!
— Кто оставил соль? Шляпы! А какая растяпа забыла уложить в рюк свечи?
А я забыл дома второе одеяло. Я готов был стать на колени перед разъяренной Люсией, только бы она не топала ногами.
Слава богу, лишнее одеяло нашлось у Саши, Саша — добрейшая душа. Он готов расшибиться в лепешку, только бы все улыбались. Но не тут-то было.
— Южин! Опять поблажки?
И Люсия решительно отрубила:
— Здесь не тайга. Съездит домой.
Вот какой у нас начхоз. А вы говорите — женщины… Зато сегодня вечером я был отомщен. Люсия пела, Люсия плясала и вдруг — ужасный конфуз! Начхоз готова была залезть под лавку. В сумке с деньгами и документами Глеб обнаружил две маршрутные книжки!
— Скандал, — спокойно сказал наш начальник. — Ты так и не зашла в спортклуб?
Люсия вздыхает, Люсия кается. Нехорошо, нехорошо… Удрали в поход, не оставив в спортклубе даже копии маршрутной книжки. Вспоминаю веселого Гену Воробьева. „Я председатель, и у меня все в ажуре“, — гордо заявил он на перроне за пять минут до нашего отъезда. Вот вытянется его физиономия, когда он обнаружит, что наша маршрутная книжка уехала вместе с нами!!!»
Один из членов спасательного штаба в Кожаре — кареглазый брюнет в свитере (как потом выяснилось, это был Воронов, мастер спорта по туризму) объяснил мне, что каждая группа перед походом должна оставлять в спортклубе свою маршрутную книжку, где весь поход расписан по дням и указаны все запасные маршруты и пункты выхода в случае неудачи.
Воронов взял лист бумаги и набросал схему: Кожар, от Кожара на восток извилистая черта — дорога до деревушки Бинсай. Дальше поворот на северо-восток по какой-то речушке до Главного Уральского хребта. Схема почти совпадала с тем наброском карты, который вручил мне перед отлетом редактор. В конце пунктирного следа — Рауп.
— Отсюда, от Раупа, — объяснил мне Воронов, — они, видимо, должны направиться обратно к Бинсаю, но уже другим путем, по реке Соронге или по Точе.
Он замкнул пунктирный след, получился неправильной формы овал, вытянувшийся от Бинсая на северо-восток на сто пятьдесят километров.
— Но это еще, к сожалению, не все, — продолжал объяснять Воронов. — У такого сложного маршрута должны существовать по крайней мере три запасных варианта: один — на случай непогоды, другой — если нельзя будет идти вдоль Главного хребта и так далее. Куда они могли проложить запасные маршруты? Если бы у нас была их книжка, мы бы знали это совершенно точно… А так приходится гадать…
