Его жизни и скитаниям посвящен следующий очерк этой книги.
Этот человек, подобно горьковскому Данко, сжег свое сердце, чтобы искры его светили всем ищущим дорогу в ночи.
Звали его Михаил Францевич Рейнеке (Рейнекен). Он родился 10 ноября 1801 года на мызе Гротгузенгоф в Венденском уезде. Его отец,[239] офицер екатерининских времен, в сражениях с турками был ранен, ему пришлось подать челобитную об отставке и поступить на службу в иркутское губернское правление. Его назначили начальником Камчатки. В Иркутске, в семье капитана артиллерии Василия Липовцева, он встретил милую девушку Марфу и сделал ей предложение. Молодые уехали на перекладных, потом на вьючных лошадях и, наконец, на судах в свадебное путешествие на далекую Камчатку.
Семь лет родители Рейнеке провели на восточной окраине России, затем еще десять жили в Иркутске, пока Франц Францевич не вышел в отставку и не уехал в Латвию, где жил его отец.
Марфа Васильевна и Франц Францевич во время беспокойной скитальческой жизни обзавелись большой семьей: у них было шесть сыновей и две дочери. Михаил Францевич был самым младшим ребенком в семье. Когда ему исполнилось 11 лет, его отправили учиться в частный пансион в Петербурге, а затем, в 1814 году, определили в Морской кадетский корпус.
Здесь он приобрел друзей — Павла Нахимова и Николая Бестужева. Он еще не знал, что эта дружба украсит его жизнь, как украсят ее тридцатилетние странствия по морям России.
М. Ф. Рейнеке.
Рейнеке был выпущен из корпуса третьим, Нахимов шестым. Их ожидали разные судьбы. Одному предстояло прославиться своими ратными подвигами в море и на бастионах Севастополя, другому — заслужить вечную признательность людей России менее известными, но не менее трудными делами — исследованиями в Белом море, на Мурмане и Балтике… Увлеченные своей страстной подвижнической деятельностью во имя флота и России, они не нашли времени жениться… А впоследствии больному Рейнеке так недоставало семейного уюта. Он чувствовал это. И когда однажды ему доложили, что один из его подчиненных офицеров просит разрешения жениться, он живо воскликнул: «Скорее, скорее пишите ему разрешение! Вот если бы я в свое время женился, то верно не был бы таким, как теперь!».
По окончании корпуса Рейнеке три года исполнял обязанности адъютанта 3-го флотского экипажа. В свободное время он старался пополнить свои знания. В те времена в Кронштадте не было библиотеки, он брал книги у знакомых офицеров. Зачитывался он описаниями путешествий, заучивал стихи Жуковского и Державина, ночами просиживал над томиком Шекспира, любил музыку, но больше всего любил море. Его волны с шумом разбивались о гранит кронштадтских фортов и звали в далекую океанскую даль, которую уже бороздили на шлюпах и корветах сверстники Рейнеке… Михаил Францевич не завидовал им. Ему было всего лишь двадцать лет, с каждым годом крепли его духовные и физические силы. Он верил, что пробьет и его час. А пока он поглощал одну книгу за другой и делал краткие записи о прочитанном в своем дневнике.
Три года кронштадтской жизни были периодом его возмужания и началом духовного расцвета. Они были озарены счастьем встреч с удивительными книгами и не менее удивительными людьми, которыми гордился русский флот… В это время созрело его решение посвятить свою жизнь изучению морей России, которые, пожалуй, за редкими исключениями, представляли собой белые пятна…
В марте 1821 года Михаил Францевич Рейнеке, несколько недель назад похоронивший своего отца, отправился в Архангельск, где в то время строились суда военного флота. Он оказался там в обществе своих прежних друзей по морскому корпусу, Павла Нахимова и Михаила Бестужева. Первый радовался переводу в самый северный порт России, второй был искренне огорчен и искал возможностей вернуться обратно в Петербург или в Кронштадт, но вскоре убедился, что в Архангельске живут не только талантливые и умные люди, но и очаровательные женщины. Михаил Бестужев писал через сорок лет, что два с половиной года службы в Архангельске он провел так, «что даже и теперь воспоминание о них есть мое лучшее достояние, потому что достояние человека, не имеющего ни настоящего, ни будущего, есть только прошедшее».[240]
Михаил Бестужев был переведен в Архангельск раньше Рейнеке и Нахимова и чувствовал себя старожилом. Юных офицеров архангелогородцы принимали как дорогих гостей. Их приглашали на балы, вечера, званые обеды, угощали не только семгой и водкой, но и рассказами о плаваниях поморов, начиная с древних времен и до последних лет. Сетовали архангелогородцы на упадок промыслов и жаловались на неверность карт Белого моря и Ледовитого океана. На обедах пили за успех экспедиции Федора Петровича Литке, которая готовилась к исследованию Новой Земли, желали удачи штурману Ивану Никифоровичу Иванову, отправлявшемуся из Архангельска к устью Печоры для описи ее берегов…
Друзья мечтали о дерзких плаваниях, озорничали и проказничали. Эта пора осталась в жизни Рейнеке одним из самых светлых и дорогих воспоминаний. Так, спустя двадцать лет он писал своему другу Николаю Бестужеву, приславшему первые слова привета и любви из сибирской ссылки:
«Эти строки пробудили во мне, преждевременно дряхлом и хвором старике, целый рой воспоминаний прошедшей счастливой юности… Эти воспоминания сладки, как горчица и хрен, которыми лет 30 назад потчевал брат ваш Михаил маленького Петю Козина в Архангельске. Мальчик просил горчицы, его предостерегали, что это горько, но он все-таки просил. Михаил Александрович дал ему лизнуть — слезы полились у мальчика ручьем, но он твердил — хорошо, хорошо, сладко. Простите за вставку этой сказки. Она есть плод воспоминаний былой, беспечной, здоровой юности».[241]
Спустя год друзья расстались. Рейнеке на только что построенном в Архангельске фрегате «Вестовой» отплыл в Кронштадт, Нахимов отправился в странствие вокруг света на корабле «Крейсер», а Михаила Бестужева перевели в Петербург, где он вместе с Константином Петровичем Торсоном занялся составлением плана путешествия к Северному полюсу.
Но разлука Михаила Рейнеке с Архангельском, где у него завелись добрые знакомые, оказалась непродолжительной. На транспорте «Урал» он в 1823 году возвратился в полюбившийся ему северный город. Он еще не предполагал, что пройдет только год, как начнется его подвижническая деятельность по исследованию арктических пределов России.
