Мы делаем робкую попытку вернуться назад, к автобусу, и вся толпа, потихоньку рассеиваясь, пытается следовать за нами. Мы продолжаем движение. Шагов через пятьдесят нам удаётся избавиться от «общественных наблюдателей», и мы, успокоившись, возвращаемся к нашему автобусу, проходя между стоящих машин и грузовиков. Попутно выясняем, не в Тафтан ли идут они. Едущих в Тафтан не видно. В основном — Карачи или в крайнем случае Нушки.
Целый день (несмотря на прогноз гаишников: «ровно в три часа…») мы простояли в дорожной пробке. Машины всё прибывали. Предприимчивые жители ближайших деревень наладили торговлю огурцами и салатами. Милиция бездействовала. Старики, увлекая за собой людей среднего возраста, периодически разбредались по пустыне, совершая намаз. В промежутках между намазами пакистанцы лежали в тени под брюхами своих автобусов и машин. Никто не беспокоился, не ругался, не шумел. Пара-тройка нетерпеливых машин пытались прорваться, но были остановлены защитниками баррикад. Появился автобус на Тафтан, и мы втроём перебрались в него. Стемнело. Срок возможного освобождения отодвигался.
Спокойный народ пакистанцы! Если бы кто, например, в соседнем Иране посмел загородить дорогу — через час из ближайшего города прибыл бы отряд солдат. Всех бы разогнали вмиг! Зачинщиков в тюрьму! Если бы такая проблема случилась у нас, в России, — через два часа из ближайшего города прибыли бы журналисты, телевидение. Забастовщики упоённо рассказывали бы телезрителям об очередных преступлениях «антинародного режима» и о своих к нему пожеланиях. Здесь — всем плевать. Гаишники: «Не волнуйтесь, они разойдутся в 21.00».
Но только когда уже небо продырявилось многочисленными звёздами, машины начали чуть более активно дрыгаться и свистеть, а ещё через час наш автобус, успешно преодолев пробку, подпрыгивал на ухабистой дороге, двигаясь по направлению к Тафтану.
Автобус был не по-пакистански современен и шикарен. Вскоре после того, как мы освободились, к нам подошёл кассир, требуя по 250 рупий с носа. Читатель, вероятно, помнит, что нормальной ценой здесь считается 200, ну а нам удалось проехать в рейсовом автобусе на пути «туда» всего за 80.
Заранее предвидя такой поворот событий, мы уже приготовили деньги, но в скромном количестве — по 60 рупий. Огорчение кассира (истинное или мнимое) было велико. Ведь из наших 180 рупий ровно половина (90) были представлены в форме двух однодолларовых бумажек, о внешнем виде и стоимости которых бедный кассир ранее и понятия не имел.
Кое-как сторговавшись, мы убедили кассира в своей малоденежности и попутно сами убедились в ней: даже когда автобус остановился у придорожной харчевни, мы не вылезли наружу, роняя слюнки во сне.
А наутро мы вышли из автобуса в приграничном посёлке Тафтан, прошли через плотную, уже известную нам толпу предлагающих обмен денег, транспорт и «хотель» и добрались до домиков пакистанских таможенников, которые поставили нам в паспорта выездные штампики, отметив, по присущему им разгильдяйству, разные даты: мне сегодняшнюю, Руслану завтрашнюю…
Таксизм на иранской земле
Вскоре мы снова оказались на иранской земле.
Умывшись и приведя себя (по возможности) в более опрятный вид, мы отправились по хорошей асфальтовой дороге в сторону Тегерана, отклонив предложения различных таксистов добраться куда-либо за деньги. Самоходных машин на дороге не было видно. Мы решили выйти из поля зрения стоящих у таможни таксистов и заняться, как белые люди, автостопом.
Нам, как поначалу показалось, повезло. Вскоре за спиной раздался шорох, мы обернулись и застопили новенькую белую «Тойоту». За рулём — крупный седобородый белуджистанец в тюбетейке лет примерно 55-ти, на правом сиденье — молоденький солдат. «Видимо, не таксует, а по своим делам едет,» — решили мы.
— Здравствуйте! Вы едете в Захедан?
— Да. Десять тысяч с носа.
— Извините, денег нет!
— Ну ладно, садитесь…
Мы сели в машину и поехали. Сначала — в приграничную деревню Миржаве, где дворник с метлой подметал пыльную центральную площадь (ух — цивилизация! дворник!). Заправившись и высадив солдата, мы отправились в Захедан. Водитель английского не знал.
Приезжаем в такой уже знакомый Захедан. Наша «Тойота» подъезжает к дверям какой-то мелкой гостиницы.
— Хотель?
— Нет, не хотим хотеля. Спасибо. — Выходим.
— А деньги?!!
— Денег нет, денег нет, — отвечали удивлённо мы, но водитель оказался не прост. Из хотеля вышел англоговорящий человек (друг этого нашего водителя).
Сущность произошедшего затем скандала можно вкратце описать одной фразой: «Братва, а за такси платить будем?!!» Собралась целая толпа захеданцев. Иностранец на востоке — настоящий цирк, а иностранец, не желающий платить за такси, тем более. Цена резко выросла до пятнадцати долларов. Собравшиеся были уверены, что наши карманы и ксивники набиты деньгами — в какой-то малой степени так оно, в принципе, и было. Вероятно, даже пятнадцать долларов могли бы мы набрать, но решили не поддаваться. Водитель не отрицал, что мы его предупреждали о своей пуль-надорамности, но, с другой стороны, у иностранцев должны быть деньги!
Ещё немного и, думаю, нас начали бы просто трясти, но мы вызвались идти в полицию: «Скажут платить, мы заплатим!» Англоговорящий друг водителя перевёл эти слова толпе, и все радостно отправились с нами в ближайший полицейский участок. Сбежать было невозможно (хотя мне и хотелось) из-за множественности народу, который обступил нас со всех сторон; нас хватали за рюкзаки и проч. Особенную прыть проявлял водитель, который был крупен и активен.
— А вот часы, часы, давай часы, — хватал он Макса за руку.
— Не дам часы! Давай лучше меняться: твои на мои, — Макс хватал водителя за толстую волосатую руку, на которой были прикреплены другие, более дорогие, часы.
— Может быть, тебе подарить китайские часы? или носки? или кружку?
— я решил «облагодетельствовать» водителя, но он воротил нос от моих подарков.
— Без шуток!! Идём в полицию!! — сердился англоговорящий человек.
В результате мы (нас трое, водитель, его «переводчик» и человек тридцать их сторонников) пришли в полицейский участок. Толпа, не способная поместиться в здание, расположилась во внутреннем дворе. Отовсюду высыпало большое количество полицейских — ещё человек двадцать, и наполнили весь двор. Среди полицейских англоговорящих не нашлось. Местные жители наперебой высказывали свои версии происшедшего. Когда они затихли, пришлось объяснять мне. С моим знанием фарси получилось примерно следующее:
