— Ага,— пробормотал Гена, не продолжая: всё и так было ясно.
В центре зала пирамидой высилась большая трёхгранная плита; она была исписана копотью карбидок, углём и мелом. Венчала плиту здоровенная прямоугольная табличка «ПАМЯТНИК АРХИТЕКТУРЫ. ВЪЕЗД А/М КАТЕГОРИЧЕСКИ ЗАПРЕЩЁН»,–
: Коровин скептически оглядел нагромождение плит.
— А у этих... додиков было чувство юмора... Надо же — допёрли: через такие шклевотины...
— Это, скорее, Вет. Ну откуда — им?.. А Вет на такие подвиги большой мастак был. В Сейсмозоне табличку установил как-то — из цековского санатория скоммуниздил — “МАРШРУТ №13: ЯЗВЕННЫЕ БОЛЕЗНИ, КОЛИТЫ, ГАСТРИТЫ — 350 МЕТРОВ”... В аккурат до Сапфира.
— Ничего маршрутик,— согласился Коровин,— тогда, может, “КАФЕДРА НЕРВНЫХ БОЛЕЗНЕЙ” и “КАБИНЕТ ТРОФИЧЕСКИХ ЯЗВ”, что Правую Магистраль украшают, тоже его рук дело?
— Это вряд-ли... Вправо ни он, ни Пищер почти не ходили — теперь понимаю, почему...
— М-да... Тут, пожалуй, и Аркаша — как увидит первый грот после Трещины — забудет о своих НКЗ... Как о детских ‘гальюнцинациях’. Представляю, что здесь дальше скрывается...
— Сейчас узнаем,— сказал Пит. — Но надписи, скорее всего, наших. Кан с карбидкой ходит... Ходил,— не вполне удачно поправился он, и Гена протянул “Ну-ну...”
— Они подошли ближе и углубились в чтение надписей.
“СЛЕВА НАПРАВО” — гласила верхняя надпись, и дальше по спирали чуть меньшими буквами:
1. КУДА ПОЙДЁШЬ, ТУДА ПРИДЁШЬ
2. ПОЙДЁШЬ ТУДА — ПРИДЁШЬ СЮДА
3. ВЕЗЁТ ТУДА, НЕ ЗНАМО КУДА
4. СЮДА ПОЙДЁШЬ — Н2О НАЙДЁШЬ
5. ЖУТКО БОЛЬШУЩИЕ КОЛЕНОЛОМНИ
6. ЛИПОТА!!!
7. КАНЛЕЗБИЩЕ
8. УЙ! ЙОГИЩЕ ИЛЬИНСКОЕ
9. ВЫСШИЙ ВОЛОЧОК
10. А СЮДА ПОЙДЁШЬ — ШЕЮ СВЕРНЁШЬ И НА ЗАД ПОПА ДАЁШЬ!..
— Пит, конечно, сразу возгорелся желанием отправиться в проход, где было написано про воду; Коровина это разозлило — ведь не Озеро же они пришли сюда искать, искать надо было “Свечек”,— ходы 8 и 9 — странные названия, надо бы их осмотреть; или, может, 3 и 5 — что это, в самом деле? Новые системы, этажи, большие гроты — или просто очень длинные ходы?
Сашка выслушал обоих; у него было своё мнение — только “ЛИПОТА!!!” и “КАНЛЕЗБИЩЕ”, на его взгляд, могли быть местами стоянок,– туда нужно было идти в первую очередь,— он сразу почувствовал это — после очередного спора они приняли не вполне здравое, с точки зрения Коровина, решение: разделиться, чтоб осмотреть всё быстрее. Сашка отправился в Канлезбище, а Гена с Питом — в Высший Волочёк.
..: Ход повернул направо и, сужаясь, поднялся вверх — по плитам-ступеням обвала. Через десяток шагов стены хода сдвинулись настолько, что Сашка едва протиснулся между ними — но дальше было расширение, и он оказался в небольшом замкнутом гротике. Несколько камней были сдвинуты так, что образовали подобие стола и кресла; рядом на большой плоской плите, отслоившейся от потолка и как бы венчавшей ступени завала, лежали дутик, спальник и грязный рюк. На стене над ложем карбидкой было выведено “ЛЕЖБИЩЕ КАНА. В ГРЯЗНЫХ БРЮХАХ НЕ ЗАДИТЬСЯ”; на камне-столе валялась грязная посуда, недоеденный хлеб, вскрытая банка кильки ‘в том соусе’,— рядом стоял “шмель” и большой полиэтиленовый пакет со смесью тонких металлических стружек и белого порошка.
— Сашка выдохнул воздух и осторожно сел на камень. Затем прикрыл глаза, некоторое время посидел в темноте, слушая, как медленно успокаивается колотьё сердца.
«Всё,— подумал он,— вот теперь — всё. Здесь. Где-то. Рядом.»
— Включил свет, достал сигарету. Увидел на плите-лежанке лист бумаги, запаянный в полиэтиленовый пакет. Взял,— и даже не стал вчитываться в написанное поверху: чёрной крестообразной кляксой в левом верхнем углу было Озеро, правее — будто решётка или шахматное поле — таинственное пока ЖБК,— прямые штреки, орты и карманы забоев по верхнему северному и правому восточному краям; тупиковые ходы северного края закрывали кружочки-камешки завалов,– восточные карманы орт, образующие почти прямую линию, обрисовывала штриховка монолита,— кто же всё это снимал??? И ещё были ходы, залы, и большой колонный зал в самом низу, он назывался Хаос и лучами от него расходились ходы,— и было Д’Ристалище: грот с натёками, кристаллами и отпечатками после трещины, соединяющей всё это с Ильями —— Мясокрутки, как она называлась на карте,— а у самой трещины был нарисован маленький спелеолог ногами вверх в виде штопора...
«Кто же всё это рисовал?» – снова подумал Сашка и тут вспомнил, что сказал Коровин в электричке о Кане. И понял, что это не Лис и не Кан — увидел инициалы вверху; четыре буквы, их невозможно было стереть, замазать — “В. С. + А. Л.” — «ай, да Пищер — каков... сын...— подумал Сашка,– ходил сюда с Ветом, и никому ни слова, даже мне» — и вдруг ему стало страшно и холодно, потом жарко, и всё дрогнуло и поплыло у него перед глазами — он понял, зачем этот пакет со стружками,— схватил карту и бросился назад, к Питу и Гене: сразу стало ясно, что надо спешить,— спешить изо всех сил, что остались,— но что могло остаться после такой ночи? — мысль, что уже может быть поздно, слишком поздно, хлестнула вдогонку —
: поворот, зал Хаоса, плита-указатель; Коровина с Питом не было и Сашка чиркал спички, ломая одну за другой, но вот их огни... Конечно, они ничего не нашли, «не грот — сплошная газовая камера»,— сказал Пит,— «даже со свежим воздухом не чередующаяся»,— хмыкнул Коровин, и дальше злее: «засрали, закоптили всё — мне бы теперь до них только добраться...» — «щас доберёшься»,— пообещал Сашка и сказал, что нашёл он.
— Но всё же не вполне ясно было, где их искать: быть они могли, где угодно, и где угодно их могло угораздить жечь или взрывать свою химию — Гена с Питом пошли посмотреть, что это за “Уй! Йёгище Ильинское”,— странное название, опасное место? — а Сашка направился к Липоте: предположительно базовому лагерю “Свечек”. Ибо на схеме он был отмечен крестиком.
Вначале штрек не вызвал у него никаких подозрений — просторный и прямой, и пол не слишком загромождён вывалившимися из потолка блоками и обрушенным со стен бутом,— так непохоже на низкие, словно сплюснутые какой-то нечеловеческой силой шкурникообразные ходы-пролазы Верхнего Уровня! — по такому проходу хотелось бежать, лететь —— таким и быть проходу к оборудованному для стоянки гроту,— и Сашка сам себе скомандовал “быстрее”, и почти побежал вперёд — но тут же налетел на огромный монолит, до самого потолка загородивший проход.
