Сегодня я хорошо переносила высоту. Мингмар сердился, потому что я часто сбрасывала рюкзак и взбиралась на невысокий гребень слева. Оттуда я упивалась видом на горный массив Лангтанг, уже захватывающе близкий. Поэтому лишь к одиннадцати часам мы подошли к последнему крутому участку тропы, едва видневшейся под свежим снегом. И здесь мы получили первое предупреждение — серая пелена внезапно затянула снежные пики на юго-востоке. Мингмар заколебался и явно забеспокоился, но потом, к моему удивлению, решил, что надо хотя бы пройти перевал и посмотреть, какая погода на той стороне, — может быть, более ясная. Однако его надежды не оправдались. Когда мы достигли вершины, начался снежный буран, и ледяной порыв ветра едва не сбил нас с ног. Всего каких-то минут пять назад светило солнце, а тут мы попали в самую гущу странного обволакивающего сумрака, который не назовешь ни ночью, ни днем. За плотным шквалом снежных хлопьев ничего не было видно в нескольких метрах. Мы скорее повернули назад, но наши следы уже замело, и минут через пятнадцать мы безнадежно заблудились. Вроде бы паниковать было рано — до темноты оставалось часов пять, да и деревья виднелись невдалеке, но если долго блуждать вслепую по такой местности, поневоле начнешь нервничать. Поэтому у меня гора с плеч свалилась, когда неожиданно мы оказались на залитом солнцем незнакомом плато.
В этих краях горы — не просто горы, а чередование похожих друг на друга хребтов, поэтому ничего не стоит заблудиться и пройти полпути не в ту сторону, прежде чем осознаешь свою ошибку. Такое мы проделали дважды, пока искали дорогу, и к тому времени, когда нашли ее, оба почувствовали себя вконец разбитыми. Я достала неприкосновенный запас камеди, и мы его с удовольствием жевали, неторопливо шагая вниз и нежась под теплыми лучами солнца.
Ребятишки очень обрадовались, когда снова нас увидели. Такой прием несколько сгладил чувство досады и неудовлетворенности, которое мучило нас из-за невозможности продолжать путь на Госаинкунд Лекх. Через полчаса небо вновь затянулось тучами, и сейчас, когда я пишу эти строки, идет густой снег, однако в хижине тепло. Сгрудившись возле полыхающих поленьев, мы впятером с нетерпением ждем, пока сварятся рис, суп и репа. А каково было бы «детям гор», если бы они оказались в этот вечер совсем одни?
Мингмар решил, что наилучший выход из создавшее шея положения — вернуться завтра по дороге в Тхангджет, где мы выйдем на наш первоначальный маршрут. Пройдя по нему около половины пути до Трисули, мы повернем на восток в одну из долин и посетим высокогорные селения шерпов, лежащие по направлению к Хелму, а затем вернемся в Катманду долиной реки Индравати.
17 ноября. Снова хижина на горном хребте.Женщина, которая так страдала от кашля несколько дней назад, умерла, оставив четверых маленьких детей. Судя по их виду, жить им тоже осталось недолго.
Сегодняшний переход продолжался девять часов и изобиловал резкими контрастами. Когда мы покидали гомпу в половине восьмого утра, накормив на прощание ребятишек горячим завтраком, тропа была на фут покрыта снегом. Через три часа мы уже шагали по бамбуковой роще, а затем среди бананов. Как хочется поточнее описать великолепные меняющиеся картины спуска, во время которого мы встретили много горных оленей, фазанов и ни одной человеческой души, но сделать это невозможно.
Продолжительный спуск по тяжелой тропе гораздо утомительнее, чем любой подъем (если не считать самых крутых). Утром Мингмар шел все время впереди. Он заметил, что большинство европейцев действительно считают такие спуски трудными, поскольку у них нет той врожденной устойчивости в ногах, которая позволяет местным жителям столь ловко спускаться по валунам.
Подъем на четыре тысячи футов от реки привел нас в Тхангджет, где мы остановились, чтобы перекусить. После нашего прошлого посещения чайная обогатилась мешком сахара, но цена в шесть пенсов за чайную ложку нас не соблазнила.
Днем мы встретили группу людей. Их было человек двадцать — мужчины и ребята. Они несли свежесрубленные бамбуковые шесты в деревню, которая была расположена километрах в восьми. Каждый за плечами удерживал штук тридцать восьмифутовых шестов, связанных длинными пучками травы в две вязанки. Я едва поверила своим глазам, когда первые четверо мужчин промчались мимо нас по склону вниз с этим неудобным грузом, мелодично потрескивавшим на каждой неровности дороги. На пересечении с главной дорогой они, не сбавляя скорости, круто поворачивали, а приближаясь к шатким, узким дощатым мостикам, во множестве переброшенным через быстрые горные ручьи, еще больше разгонялись, чтобы груз не успел соскользнуть и увлечь их в воду. Редко приходилось мне встречаться с более впечатляющим проявлением бесстрашия, ловкости и силы. Эти люди вызывают восхищение, подобное тому, которое испытываешь во время боя хорошего тореадора с опасным быком. Одним из последних перебегал мост мальчик лет двенадцати на вид, а на самом деле старше. Наверное, это был его первый поход за бамбуком, и он еще не совсем освоился. Одна вязанка у него соскользнула с деревянного настила. Мгновение казалось, что он вот-вот свалится в воду, но каким-то чудом ему удалось сохранить равновесие, и теперь мальчик стоял неподвижно, сгибаясь под тяжестью бамбука, пока мужчина сзади освобождался от своих лямок, чтобы подхватить его груз. Потом взрослый помог мальчику перебраться: шел следом и поддерживал груз.
Мы следовали за «бамбуковой командой» час. Их выносливость, когда они тащили груз в гору, была еще более поразительной, хотя и менее впечатляющей, чем гонка под гору. Не перестаешь удивляться, откуда эти полуголодные люди находят в себе столько сил, какие не снились даже самым сытым европейцам.
18 ноября. Серанг Тхоли.Что за день! Если мы и не приходим к конкретной цели, то наверняка сбиваемся с проторенной дороги — и, похоже, с любой другой тоже! Мингмар уже перестал делать вид, что ориентируется на местности. Он считает, что вообще наше путешествие — «дурной поход», однако мне это сумасбродное скитание нравится: я постоянно ощущаю полное блаженство.
Мы вышли в шесть часов утра и в течение двух часов шагали по главной дороге назад, в сторону Трисули. Затем повернули на восток и, дважды потеряв едва заметную тропинку, оказались наконец в тамангской деревушке, где и остановились подкрепиться. Утренний подъем был тяжелым, и я почувствовала слабость.
В деревне, в ней домов пятьдесят, жителей почти нет: все ушли на уборку проса. После завтрака Мингмар пытался выяснить, куда нам двигаться дальше, но единственным источником информации оказался глухой столетний старик. Он непременно хотел направить нас обратно в Трисули. Оставалась лишь слабая надежда на собственное чутье.
