Калифорнийские каланы производят свое потомство в воде, а каланы Аляски — на суше. Это различие весьма выгодно для вида в целом, поскольку оно, возможно, способствует его выживанию при неблагоприятных обстоятельствах, физиологически опирается на тот факт, что половина зародышей появляется на свет головой вперед, а половина — хвостом. Эмбрион развивается, с равной частотой, в каждом из двух рогов матки калана. Близнецы редки, и обычно выживает только один. Малыш весит при рождении где-то между 1,5 и 2,5 килограмма и достигает в длину 50–60 сантиметров, включая хвост. Период, в течение которого он зависит от матери, очень долог — год, иногда больше. Когда молодой калан покидает мать, он весит около 14–15 килограммов.
Самка проявляет необычайную заботу о благополучии и безопасности своего малыша. Когда посторонний ведет себя угрожающе, самка, как бы велик он ни был, его отвлекает: вытягивая передние лапы и раздуваясь насколько можно, она устрашает противника и выигрывает несколько драгоценных секунд, за которые малыш укроется в безопасном месте. Только тогда убегает и она и присоединяется к детенышу.
Новорожденный абсолютно лишен средств защиты и каких-либо ресурсов: он умеет только плавать. В месячном возрасте дитя передвигается все еще с трудом. Когда мать ныряет за пищей, она оставляет его спящим на поверхности, среди водорослей, которые не позволяют ему дрейфовать.
Вскармливание молоком чаще всего происходит в воде, но на Великом Севере видели кормящих самок и на суше. Им свойствен обычай „приручать к груди“ своих малышей. Каланиха обладает двумя грудными железами на животе: лежа на волнах на спине, она берет своего младенца и укладывает его на живот, причем рот малыша прочно захватывает сосок, словно приклеивается. Сосет детеныш минуту или две, затем наступает период долгого отдыха. Как только он подрастает, он уже сам способен взять грудь, и тогда он сосет, уже лежа на животе, перпендикулярно телу матери. Молодые каланы, отнятые от груди, часто еще ищут возможность пососать; но самка при их приближении переворачивается раз пять-шесть вокруг себя: язык этот прост — гурману дается отказ.
Приучение к другой пище идет очень быстро: уже в возрасте нескольких дней детеныш начинает пробовать кое-какие морские продукты, но материнское молоко составляет основу питания молодняка в течение 4 или 5 месяцев.
Самка, прежде чем нырнуть за пищей, кормит своего малыша — и это дополнительное доказательство материнского инстинкта этого вида. Только лишь когда малыш насытится, мать принимается за свой собственный обед.
Обучение плаванию для каланов дело жизненно необходимое. При рождении ребенок плавает как пробка — мех его наполнен воздухом, но это и все.
На спине, мягко убаюкиваемый волной.
Остальную науку преподаст ему мать. Это она, очень рано, еще в возрасте нескольких дней, снимет его со своего живота и окунет в жидкую среду. Малыш барахтается как может, испуская жалобные крики. Прогресс очень медленный, что странно для этого водного вида: правильно, то есть на животе, плавающего малыша можно увидеть только лишь в возрасте трех месяцев. Что же до техники плавания на спине, то она постигается еще медленнее и окончательно усваивается каланом только в 6–8 месяцев от роду.
Обучение нырянию в подобных условиях выдвигает проблемы более сложные. Малыш начинает свои первые погружения, однако до года он полностью зависит в питании от своей матери.
Одержимость самки своим малышом удивляла всех наблюдателей. Она оставляет своего отпрыска, только чтобы нырнуть за добычей для общей их трапезы. Пока он совсем маленький, она не спускает его с груди, держа обеими лапами. Позднее она дает ему кой-какую свободу. Но при малейшей опасности она хватает свое дитя зубами за щеку (реже за загривок) и не отпускает до тех пор, пока он не будет в безопасности: малыш, схваченный подобным образом, полностью расслабляется и его легко нести. Она защищает его с той же страстью даже накануне того времени, когда они расстанутся навсегда, хотя в этом возрасте он сам уже почти с мать…
Сотни историй — и все достоверные — рассказаны о героизме, проявленном матерью-каланом перед лицом опасности, угрожавшей ее отпрыску.
Тюлень часто поселяется на тех берегах, где живут колонии каланов.
Охотник по имени Сноу писал в 1910 году: „Мы преследовали эту каланиху в течение двух часов, идя по ее следу среди скал. Мы убили ее малыша в первый же час, но она крепче прежнего прижимала его к себе, пока выстрелом ей не повредило лапу, что и заставило ее выпустить детеныша; при попытке его подобрать она была снова ранена. Тогда она начала без устали и без перерыва издавать крики, самые печальные и самые жалобные“. Сноу и его компаньоны подобрали труп малыша, затем вернулись ночью на свой корабль, а история все еще продолжается: „Мы прошли уже изрядный отрезок пути, когда прямо под нашей кормой услышали плач, самый горестный, какой только можно вообразить себе.
Может ли человек уберечь те берега, где еще существуют каланы? Это маленькая бухта Черни Рифс.
(…) Другой крик, теперь уже с борта, позволил определить, куда переместилась каланиха, которая кружила вокруг нас. Животное преследовало корабль, сокрушаясь о потере своего чада“.
Этот эпизод далеко не единственный. Однажды маленький калан попался в сеть: три раза подряд за пять минут мать под носом у людей пыталась вытащить своего ребенка. Другой раз самка и ее малыш были заперты в клетку; ночью буря сломала дверь их тюрьмы; мать спаслась, но на заре она вернулась искать своего отпрыска и была тут же поймана.
Зоологи, которые отлавливают каланов для кольцевания, ежедневно наблюдают подобные проявления материнской любви.
Калан спокоен, он не прерывает своей трапезы при появлении пловца.
Когда они, поймав мать и малыша, первой отпускают мать, она ожидает свое дитя на небольшой дистанции (50—100 метров), призывая его взволнованным голосом. Мать, у которой взяли ее малыша, чтобы определить ее реакции, за два с половиной часа вернулась 13 раз, чтобы вызволить его из рук людей. Она приближалась к ним на расстояние до трех метров. Есть много свидетельств тому, что такая смелость обоюдна: малыш-калан, отпущенный после церемонии кольцевания раньше своей матери, всегда возвращается (когда он достаточно большой), чтобы попытаться разорвать сеть, которая держит его родительницу.
