И все подобные подвиги вовсе не считаются позорными и редко когда преследуются. Сегодня Самбат ловко барана отбил, а завтра Джемиль-ага отмстит, выведя лучшего коня из его конюшни. Оба выказали удальство, оба рисковали жизнью; чего же больше? Какое кому до этого дело!
Но при таких нравах, при подобном образе жизни очень легко столкнуться с законом. В ночных похождениях, в удалых схватках недалеко и до убийства. Если нет возможности скрыть следы преступления, если русские власти всполошились, помещику ничего не остается более, как бежать. И удаляется он за границу, в Малую Азию, где гостеприимно встречается всякий преступник; становится он в ряды карапапахов и, не имея возможности вернуться на родину законным путем, делает на нее набеги, превращается в разбойника-любителя...
Примеров подобного превращения в разбойники насчитывается множество. Из них один достоин особого внимания. Жил-был некто помещик Самат и имел двух сыновей, из которых один был женат. Однажды жена этого сына подверглась тяжкому оскорблению и, защищаясь, ранила или убила одного из своих оскорбителей. Братья Саматы отомстили остальным и бежали в Малую Азию. На одном из раз- боев они были пойманы и заключены в метехский замок в Тифлисе. Отсюда старший бежал, бросившись в Куру и проплыв незаметно несколько верст; брат же его сослан в Сибирь, а отец выселен в одну из восточных губерний России. Но недолго Самат гулял на воле: он опять попался нашим властям и также сослан в Сибирь. Сладить с Саматом оказалось, однако, нелегко. Из Сибири он бежал через китайские владения и пробрался опять в Малую Азию, к границе своей родины. Нынешняя война застала Самата одним из видных начальников карапапахов; теперь он, в качестве офицера, служит в карапапахских сотнях, перешедших на нашу сторону. Михрали был одним из его помощников и иногда получал, как говорит Самат, по 50 плетей. Вдобавок следует сказать, что в настоящее время явился и брат Самата, успевший также бежать из Сибири.
Так вот каковы бывают карапапахи...
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Столица Армении
26 июля совершенно случайно составилась компания, чтоб ехать в Башкадыклар, где расположен наш авангардный лагерь. Три недели, как мы занимали нынешние позиции, а мне не удалось побывать в Башкадыкларе, хотя он находится всего в десяти верстах от Кюрюк-Дара. Чтоб не откладывать дальше, я тоже поехал. Лагерь при Башкадыкларе хотя и называется «авангардным», как ближе расположенный к турецким позициям, но, в сущности, в нем сосредоточено более сил, нежели в Кюрюк-Дара.
В нашем лагере живется как-то монотонно: много начальства, еще больше сплетен, подслушиваний и перешептываний; нет недостатка в мелочных интригах — словом, здесь приходится жить с оглядкой, взвешивая, зачем предложен иной вопрос, и размышляя, какой на него следует дать ответ. Были в этом смысле поразительные примеры, и при случае я приведу их. Теперь же ограничусь лишь указанием, что я с удовольствием променял бы штабную жизнь на более скромное место в каком-нибудь лихом драгунском эскадроне или боевом полку, вдали от нашего «большого света». В Башкадыкларе дышится как-то свежее, обстановка более боевая и говорится откровеннее, без опасения, что найдется какой-нибудь прислужник, который передаст в искаженном, виде ваши слова. Тут по целым дням гремит музыка, раздаются задушевные тосты, безыскусственное кахетинское льется рекой, а по вечерам долго слышится разудалая солдатская песня. Чуется здесь что-то, охватывающее вас целиком, влекущее вас к самозабвению, к великодушным порывам; вы становитесь благороднее, отважнее, а уж «на турка» готовы идти хоть ежеминутно, хотя бы он окопался в тысячу раз сильнее и число таборов его удесятерилось! Начальником лагеря при Башкадыкларе генерал-лейтенант Ф.Д.Де- вель, командир 39-й пехотной дивизии. Генерал Девель провел на Кавказе всю свою службу, начав ее в рядах сапер. Он высокого роста, плотного, мускулистого сложения. Лицо загорелое, как бы закаленное полуденным солнцем и ветром: борода у него уж сильно «подернута инеем», и держится он несколько сутуловато. Обладая необыкновенно могучим голосом, генерал Девель, умеет увлекательно говорить с солдатами. При этом очень часто речь генерала складывается в рифмы, и он никогда не прочь сказать меткое и острое словцо. Генерала Девеля следует считать главным виновником удачного взятия Ардагана, так как его отрядом взято еще накануне штурма и прибытия генерала Геймана укрепление Гюляверды — этот ключ ардаганской крепости на южной стороне. От генерала Девеля мне приходилось не раз слышать самые горячие отзывы в честь нашей молодой, новой армии. В устах старого кавказского служаки подобные отзывы очень ценны, и они могут служить лучшим дополнением к тому, что столько раз приходилось мне доказывать в известной полемике с самозванными друзьями и «охранителями» русской боевой славы, которые под громкими словами умели ловко скрывать личные счеты и интриги.
Прибыв из Башкадыклара и проезжая мимо палаток отрядного штаба, я остановился, чтоб поклониться Ф.Д.Девелю. Со свойственным ему гостеприимством он пригласил меня отобедать. Здесь совершенно случайно я узнал, что в ту же ночь небольшой отряд, под начальством бригадного генерала Ореуса отправляется снова занять Ани. Прежняя же позиция наша при Ани, на турецком берегу, была свободна, и ходили слухи, что турки ее заняли или намерены занять. Какую ценность имеет эта позиция — я не знаю; но ее считают нужным не упускать из рук. С этой целью из башкадыкларского лагеря и отправлялись три батальона с одной восьмой батареей и двумя сотнями казаков.
Рассчитывая, что, быть может, этому отряду придется с боя занять позицию при Ани и что, вместе с тем, представляется удобный случай осмотреть развалины древней столицы Армении, о которых рассказывали чуть не чудеса, я решил следовать с войсками генерала Ореуса. На мое счастье, у ресторана m-me Шер, владеющей сердцами и кошельками доброй половины лагеря и вообще женщины с большим тактом, умеющей соблюдать полное приличие и наживать своей торговлей хорошую деньгу, встречаю моего приятеля-американца, корреспондента «New York Herald», г-на Уиллера. Без сомнения и он, что называется, обеими руками, схватился за случай побывать в Ани. Одно обстоятельство нас затрудняло. Рассчитывая к вечеру вернуться в Кюрюк- Дара, мы оба не захватили с собой ровно никаких вещей, даже верхнего платья; на нас были летние парусинные пальто, которые очень хороши были во время нестерпимой дневной жары, но служили бы весьма плохой защитой от холода здешних ночей. К счастью, на выручку явились наши храбрые и радушные нижегородцы. Командир эскадрона, капитан Чернышев, предложил мне свое кожаное пальто, а г- н Уиллер снабдился буркой у князей Трубецких, двух очень милых юношей, не более трех месяцев как поступивших в полк в качестве вольноопределяющихся и уже имеющих право гордиться унтер-офицерским званием. У нижегородцев за чаем и веселым ужином скоротали мы время до отхода отряда, выступившего в час ночи.
