Семьдесят человек оказались погребенными. Из них двадцать находились в туннеле и не подверглись прямой опасности, потому что вход в него не был закрыт герметически. Пятьдесят человек были засыпаны под открытым небом или в зданиях, разрушенных лавиной. Часть из них погибла сразу, другие сумели откопаться сами, как, например, Сальваторе Малиотти, прокопавший руками туннель длиной 10 м. Некоторые были живы, но не могли двигаться.
Среди этих последних был и Эйнар Миллила. Когда мастерская рухнула, он подумал, что крыша провалилась под тяжестью снега. Он был распластан лицом вниз и зажат между листом фанеры снизу и плотным снегом сверху. Единственной частью тела, которой он мог двигать, была левая рука. Но он ожидал, что быстро придет помощь.
Для оставшихся в живых спасательные операции представляли собой сложную задачу. Буран продолжался без перерыва, уже начинало засыпать те немногие следы, которые имелись на поверхности. У этих спасателей не было специального поискового снаряжения. Но даже если бы они располагали лавинными зондами или имели обученных собак и сложные приборы для поиска, которыми сейчас начинают пользоваться, все равно это принесло бы им довольно мало пользы.
Поселок превратился в бесформенную массу снега, смешанного с самыми разнообразными предметами — от кусков оцинкованного железа с крыши до расщепленных досок, от мешков с картошкой из разрушенной столовой до человеческих тел. Каждый действовал сам по себе, с инструментом, какой мог найти, а иногда и без всякого инструмента, ища того, кто находился поблизости, когда ударила лавина. А некоторые из пострадавших были унесены воздушной волной на сотню метров. В конторе происходила поспешная проверка списков и проводился опрос начальников, чтобы выяснить, сколько человек пропало, кто именно и где пропавшие были в момент катастрофы. Последним, кого извлекли из-под снега живым через пять с половиной часов, был прораб Оскар Луст. Но остался еще один.
Под тремя метрами снега лежал Эйнар Миллила. Он не потерял сознания. Он слышал крики людей и лязганье бульдозеров, но никто не слышал его. Он был одним из тех, кого специально искали, потому что было известно, где он находился перед катастрофой. Но будка столярной мастерской исчезла; Миллила был погребен в пятнадцати метрах от ее первоначального местоположения.
К 17 ч, через семь часов после схода лавины, установилось некоторое подобие организации и порядка. Известие о катастрофе было передано по радио, и для поисков начали собираться силы со всей южной Аляски и западной Канады. В Ледюк-Кемп бульдозерист приступил к подготовке посадочной площадки для вертолетов. Он срезал ножом полтора метра снега, а затем начал водить машину, весившую много тонн, туда и обратно по площадке, утрамбовывая ее. Выбранное место находилось перед разрушенной столовой и как раз над финским плотником. Его могила выдержала нагрузку. В последующие два дня Миллила из-за холода и недостатка воздуха почти все время находился в бессознательном состоянии. Когда на краткие мгновения сознание возвращалось к нему, он слышал отзвуки жизни, слышал шум работы и ощущал вибрацию когда вертолеты садились и взлетали в полутора метрах над ним.
На четвертый день начали методично вскапывать поселок бульдозерами. Хотя уже не оставалось надежды найти кого-либо в живых, бульдозеры снимали за один раз только по 10–15 см отложений, а рабочие просматривали срезанный слой. Когда в середине четвертого дня трактор Роджера Мак-Ферсона срезал вертолетную площадку, отвалилась целиком большая глыба плотного снега. Эйнар Миллила взглянул на пораженных спасателей и сказал: «Не двигайте меня. Я думаю, у меня отморожены ноги». Он пролежал под снегом трое с четвертью суток.
Его отправили на вертолете в больницу в Кетчикане на Аляске, где группа врачей спасла его отмороженные руки и ноги, применив использованный лишь один раз до этого метод, состоящий в том, что пациента помещают в кислородную палатку. Он лишился только пальцев на одной ноге и нескольких фаланг пальцев на одной руке. По иронии судьбы этот крепкий финн, переживший одно из тяжелейших испытаний за всю историю лавин, погиб через два года под колесами такси в Ванкувере.
Поисково-спасательные работы, связанные с лавиной в Ледюк-Кемп, можно считать уникальными не только по своим масштабам, но и из-за связанных с ними невероятных событий и совершенных героических дел. Об этом рассказывается в гл. 11.
Когда первые известия о несчастье появились в прессе и были переданы по радио, Джоан сказала мне: «Тебе нужно складывать чемодан».
Через восемь дней я с вертолета обозревал Ледюк-Кемп. Моей первой мыслью было, что это, наверное, самое заброшенное, отрезанное от всего мира и негостеприимное место на свете. Справа и слева тянулись две ветви ледника Ледюк, сливаясь затем друг с другом и образуя один широкий белый поток. Там, где они сливались, сверкали пики гор Уиллиберт и Грендюк. Внизу, на мысе, я видел неестественно правильные линии и углы возведенных человеком сооружений, которые были укутаны в снег. И брешь в поселке, сделанная лавиной, была тоже слишком правильной.
Я попросил пилота пролететь вдоль склона горы Грендюк. Несмотря на то что ветер и свежевыпавший снег замаскировали все следы, опытному глазу нетрудно было различить снежные уступы, отмечавшие линию отрыва лавины. Я стоял перед проблемой.
Консультанта по лавинам обычно приглашают после катастрофы, хотя он, вероятно, предотвратил бы ее, если бы его вызвали раньше. С вертолета все было так ясно видно. Конечно, Грендюк — лавиноопасная гора. А чего же еще ожидать при склонах крутизной 30°, перепаде высот 1000 м и таком количестве снега?! Но какой толк в этом открытии сейчас, когда уже известен результат, выразившийся в миллионе долларов ущерба и двадцати семи погибших?
Катастрофа уже случилась, и ни я, и никто другой ничего не могли с этим поделать — разве что рассортировать остатки имущества и расставить его в другом порядке. Уже во время встречи в Ванкувере с группой представителей компании «Нью-монт» я понял, что моя задача в первую очередь будет психологической, а не технической. Эти люди находились в состоянии шока, вызванном гибелью людей, разрушениями и, будем говорить прямо, опасностью для предприятия стоимостью в много миллионов долларов. Во всяком случае, гора напугала их неожиданностью и силой удара, который нанесла лавина. Они были убеждены, что этот удар может повториться в любую минуту. Но на самом деле это было не так.
Даже еще не осмотрев местности, я знал, что Грендюк не сможет повторить такой удар до тех пор, пока снова не накопит боеприпасов. Однако это соображение находилось уже за пределами их мыслительных способностей. По их бессмысленным взорам я понял, что контакта с ними не нашел. Здесь, в Ледюк-Кемп, я должен был иметь дело с людьми, прошедшими сквозь это несчастье, с закаленными людьми, которые понесли ужасные потери, с людьми, которые по причинам, не подвластным разуму, не успокоятся, пока не будет найдено последнее тело. Доблесть такого рода не оплачивается. С того самого момента, когда вертолет приземлился, я как никогда в жизни ощущал свое несовершенство.
