В этот момент послышался строгий голос второго пилота: «Леди и джентльмены, я прошу прощения за такую грубость. На нашей авиалинии работают лучшие, самые дружелюбные и дипломатичные стюарды в индустрии. К сожалению, сегодня они не летят с нами. Несмотря на это, я хочу проинформировать вас, что наша компания ценит ваши деньги и надеется, что в следующий раз, когда вас настигнет безумное желание залезть в герметичный металлический тубус, рассекающий воздух, вы вспомните об авиалинии «Кулула».
А затем добавил: «Температура в Дурбане – 20 °C, облачно. Но не волнуйтесь, мы разгоним тучи по прилете. Теперь я потушу свет в кабине, чтобы вам было комфортнее, а наши стюардессы выглядели более привлекательно».
Когда мы выходили из самолета, я спросил главного стюарда, всегда ли они ведут себя так. «О да, мы считаем, что полеты должны проходить в атмосфере веселья, наши постоянные клиенты согласны с нами. Некоторые из них даже включаются в игру. У нас была одна старушка, которая на выходе из самолета после жесткого приземления спросила капитана: «Это мы так приземлились или нас подбил истребитель?»
На этом этапе моих приключений я сделал то, чего никогда не делал в Южной Африке: я пригласил в поездку американскую женщину. Я посчитал, что Анна не будет подвергнута опасности, так как мы направлялись в Намибию и Ботсвану, самые безопасные страны в Центральной Африке, где не было войн и социальных волнений, высокого уровня преступности и вирусных заболеваний.
Жители Намибии были так счастливы нашему приезду, что вручили нам подарки, когда мы вошли в аэропорт Виндхука, – совсем новенькие антиинфекционные маски против быстро распространяющегося свиного гриппа. Они нам очень пригодились на пыльных дорогах Намибии.
Анна обожает приключения, так что после пятичасового пути от Виндхука по шоссе через Калахари мы сделали первую остановку в Свакопмунде, самопровозглашенной «столице экстремального спорта Африки» – пустынном месте паломничества для сотен любителей адреналина, живущих скайдайвингом, парапланеризмом и парасейлингом на дюнах, катанием на квадроциклах, сэндбордингом и плаванием с акулами и еще кое-какими действительно опасными занятиями. Мы хотели попробовать все, начиная с вечерней поездки на квадроциклах по дюнам.
После нескольких часов экспериментальных заездов я достиг какого-то уровня и наивно поверил, что смогу совершить опасный трюк и сделать круг по склону дюны. Его нужно осуществлять на большой скорости, от которой зависит центростремительная сила, удерживающая квадроцикл на поверхности. Я потерял самообладание на одной из крутых дюн и сбросил скорость, а этого ни в коем случае нельзя было делать, потому что это позволяло центробежной силе и силе гравитации взять верх. Меня сбросило с квадроцикла, и я приземлился прямо на свой шлем. К счастью, полутонная машина не скатилась на меня. Анна только ухмыльнулась и сделала пару идеальных маленьких кругов около меня.
На следующий день мы занялись сэндбордингом. Мы приехали к нужной точке в пустыне, где несколько мальчиков выдали нам по шлему, паре перчаток, налокотников и выскобленные гибкие куски плотного картона толщиной в пару миллиметров и длиной, сравнимой с расстоянием от моих плеч до колен.
Мы начали карабкаться на вершину 120-метровой дюны по сыпучим пескам, и нам становилось все тяжелее, так как жар от палящего солнца расширял воздух между песчинками, отчего поверхность становилась все менее устойчивой. Из-за этого сэндбординг стал для меня одним из самых физически утомительных (но совсем не скучных) видов спорта, которыми я когда-либо занимался. На гребне дюны вам нужно лечь на доску, направить ее вниз по дюне, приподнять передний край, высоко задрать локти, попросить кого-нибудь подтолкнуть, и вот вы уже мчитесь вниз со скоростью 50 километров в час, пока не ударитесь животом о твердый грунт. Все нужно сделать точно. Если вы забудете приподнять перед доски, то он упрется в песок, а вы полетите вниз кубарем.
В последний раз мы засекали время на страшноватой крутой дюне. Я постарался изо всех (ну почти) сил и был очень рад своему результату – 70 километров в час, пока Анна не просвистела рядом на скорости в 90 километров в час! У некоторых людей начисто отсутствует чувство умеренности.
Когда мы вновь отправились в путь, Анна, замечательный, хотя и немного нерасторопный водитель, не была готова к условиям Африки и в первый день, несмотря на мои постоянные просьбы сбросить скорость, неоднократно задела дорогу днищем «Фольксвагена», на следующий – угодила в глубокую яму, а в третий нашу машину занесло на мягком песке, заполнившем углубление на дороге. Но ничего серьезного не стряслось. Настоящая катастрофа ждала своего часа.
Мы разбили лагерь в природном заповеднике Этоша на северо-западе Намибии, открытом в 1907 году. На протяжении многих десятилетий это место было самым большим заповедником дикой природы в мире. В основном это гигантское соляное озеро, которое местные называют «Великое Белое Место Сухой Воды», окруженное лесами и растениями саванны, с несколькими источниками, где многочисленная живность, от жирафа до лани (а также хищников), наслаждалась вечерней порцией воды.
Так как парк является домом четырех видов из Большой пятерки – слонов, львов, леопардов и носорогов, то по правилам посетителям следует оставаться в машине. Но соблюдать его невозможно, когда чувствуешь зов природы, а все удобства цивилизации находятся в часах езды от тебя. Приходится делать дело прямо на месте, быстро и осторожно, принося в жертву какой-нибудь нетронутый кустик, чтобы прикрыть срам от проезжающих мимо машин.
Здесь так много животных, а пыльные гравиевые дороги столь плохие, что за два дня наша скорость не поднималась выше разрешенных 40 километров в час. Когда мы выехали из парка Этоша и добрались до асфальтированной дороги, Анна в раздражении от бесконечно тянувшихся медленных дней нажала на газ и помчалась вперед на скорости 120 километров в час. Мы направлялись к юго-западу, к богатому минералами региону Цумеб, пока тусклое зимнее солнце заходило за горизонт за нами, уменьшая видимость на дороге.
Внезапно и в один миг огромная дикая свинья выпрыгнула из кустарников, обрамлявших дорогу, и побежала прямо в 15 метрах перед нами в сопровождении пяти крупных поросят, процессию замыкал клыкастый боров. На нашей скорости нам потребовалась бы по крайней мере сотня метров, чтобы затормозить, но за полсекунды до столкновения нам не оставалось ничего лучше, как закричать.
Свинья заверещала, но успела проскочить в миллиметрах от правой шины. Левой половиной с отвратительным звуком мы врезались в первого из пяти поросят килограммов 50 весом. Удар сломал фару, вдавил внутрь поворотную лампу, оторвал кусок переднего бампера, покорежил решетку радиатора и даже, на что скептически указал Эвис, когда я вернул машину несколькими днями спустя и сказал, что, должно быть, кто-то въехал в меня на стоянке, проделал большую дыру в стальной раме. Если бы мы врезались в свиноматку или борова, то я писал бы эти строки в госпитале или мой дух записывал бы все в морге. Всего полсекунды изменили всё.
