Уверен, в последнем случае и декораций возводить практически не пришлось – архаичность строений говорила сама за себя. С другой стороны, я знал, что за внешней неказистостью и архитектурной неприхотливостью скрываются домашний уют и спасительная прохлада в любую самую невыносимую жару.
Неожиданно из-за угла на меня с отчаянным лаем набросилась собака, потом ещё одна… наверняка почувствовали чужака. И вот уже целая стая разъярённых псов оглушительным лаем сопровождает каждый мой шаг. Одна из собак, самая маленькая по виду, старалась больше всех, с завидным постоянством пытаясь ухватить острыми клыками мою щиколотку. Чем больше я отбивался, тем настойчивей она бросалась на меня, словно призывая своих соратниц на рыцарский бой с неверным, нарушившим их покой.
Плохо бы мне пришлось, если бы не непонятно откуда взявшийся хромой старик с седой бородой в шапке, похожей на узбекскую тюбетейку. Он словно отделился от стены, поднял руку и что-то бросил собакам. Это «что-то» было не словесное, а материальное, возможно, куриная косточка – оно явно понравилось моим преследователям, и они клубком, огрызаясь друг на друга, покатились вниз по улочке, оставляя на обочинах разномастные клочья.
– Ортодокс или латин? – поинтересовался старик на ломаном не то греческом, не то английском языке.
– Ортодокс, – ответил я с достоинством.
Дело в том, что жители долины Букея почти поголовно исповедовали православие. Это не означало, что они не признавали право на жизнь представителей других конфессий, просто их симпатии были на стороне единоверцев, их они принимали с особым радушием. У меня же дома хранился сборник проповедей Антиохийского патриарха Игнация I [51], который я успел прочесть до середины, так что я смело мог вступать в дискуссию с любым жителем долины. Тем более что был знаком со священником монастыря святого Георгия – духовного центра местной общины.
Узнав всё это, старик проникся ко мне особым доверием и усадил за стол. Прислуживала молодая женщина, видимо, жена сына. Узнав, что я не намерен возвращаться в Хомс, а собираюсь осмотреть близлежащие крепости, старик предложил не ночлег, а нечто большее.
– Если ты сейчас поедешь в Сафиту, то, переночевав у моего старшего сына, успеешь посмотреть Белую крепость, Калаат Ямхур и Арийму и успеешь к ночлегу в Тартус.
Он позвал младшего сына и попросил отвезти меня в Сафиту.
Кастель Блан, Кастель Руж и Калаат Арийма в придачу
Итак, мой путь по следам Лоуренса Аравийского продолжается. Теперь мне предстояло увидеть три крепости, которые находились в Хомском коридоре и охраняли подход к портам крестоносцев на Средиземном море Тартусу (Тортозе) и Триполи – Кастель Блан (Белую крепость) в Сафите, Кастель Руж (Красную крепость) и Арайму. Если посмотреть на карту Сирии, то мы увидим, что они находятся в вершинах воображаемого равностороннего треугольника с длиной стороны приблизительно пятнадцать километров. Восточную вершину занимает Кастель Блан, западную – Кастель Руж, южную – Арайма или, как её называли крестоносцы, Арима. Они были построены таким образом, чтобы сигнальный огонь, предупреждавший о появлении неприятеля, был виден в каждой из них. Кастель Руж (Калаат Ямхур – на арабском) находилась в семи километрах от Тортозы. Кастель Блан в Сафите была ближайшей крепостью к Краку де Шевалье (расстояние между ними по прямой составляет около двадцати километров). Так что о появлении неприятеля у стен крепости Крак де Шевалье в ту же минуту знали во всех крепостях Хомского коридора и Тортозе. Все вместе они составляли хорошо продуманный укрепрайон, являвшийся непреодолимым препятствием для арабских военачальников.
Сафита располагалась на трёх холмах и в долинах между ними. Поскольку в Сирии стёрта грань между городом и деревней, истинные границы города определить трудно. Его окрестности сплошь утопают в садах и оливковых рощах. Практически каждая семья имеет за городом участок с оливковым садом, всего в Сафите насчитывается миллион этих деревьев, а оливковое масло Сафиты считается самым вкусным и качественным в Сирии. Кроме оливок местные жители выращивают фиги, лимоны и виноград. Эта традиция сохранилась с древнейших времён.
В городе шесть средних школ, три высшие школы и три лицея: медицинский, коммерческий и механический. Согласитесь, довольно много для городка с населением около 30 тысяч жителей. По уровню образованности Сафита вместе с двумя другими городками долины Мармарита и Сауда занимает первые места в стране.
В городе много ресторанов, но проведать ни один из них мне не довелось, так как Джордж, старший сын старика из Крака де Шевалье, не отпускал меня питаться на стороне, давая своей молодой жене возможность продемонстрировать все свои кулинарные достоинства.
В Сафите живут преимущественно православные христиане, главным храмом которых является церковь Михаила Архангела, занимающая первый этаж Белой Башни – донжона крепости тамплиеров Кастель Блан.
Башня – это всё, что осталось от когда-то мощной крепости – расположена на вершине одного из трёх холмов и одновременно является единственной архитектурной и туристической достопримечательностью города.
Мне повезло, дом Георгия находится неподалёку от неё. После вечернего кофе с сирийскими сладостями он сходил к церковному сторожу и попросил его открыть церковь, чтобы полюбоваться закатом с крыши Белой Башни. Это было потрясающее зрелище! Улицы в этой части города уходили вниз от башни в радиальном направлении. Скоро угасающие солнечные лучи осветили красные крыши домов, а потом, когда стемнело, всё вокруг засияло иллюминацией, и мы оказались как бы в центре гигантского, горящего огнями колеса. На минуту я представил себя рыцарем-тамплиером, взирающим с высоты птичьего полёта на бренную светскую жизнь. Удивительно, как сохранилась башня почти в первозданном виде в этом кипящем, бушующем море человеческих страстей.
Первое укрепление на этом месте Аргирокастрон было возведено здесь ещё при византийцах во второй половине Х века – император Никифор Фока [52] предпринял попытку отвоевать у арабов земли, ранее принадлежавшие Византии. Во время первого крестового похода граф Раймунд Тулузский стал отвоёвывать эти земли у эмира Триполи Фахра аль Молька ибн Аммара и они позже вошли в состав Триполийского графства крестоносцев. В 1112 году началось строительство крепости потомками графа для защиты дороги к портам графства. Арабский военачальник Нур ад-Дин [53] дважды – в 1167 и 1171 г.г. – захватывал её, и, не имея возможности удержать, разрушал. В 1178 году Раймунд III Тулузский [54] , не имея средств на её восстановление, решил отдать крепость тамплиерам. Первым делом они укрепили двойное кольцо крепостных стен, затем принялись возводить донжон – главную башню замка, которая сохранилась и поныне, благодаря высокому качеству работ. Её стены тщательно подгонялись из каменных блоков размером 2 × 1 × 1 метр. Высота башни составила 28 метров, ширина 18, а длина – 31 метр. Это было самое высокое сооружение в графстве. После землетрясения 1202 года все сооружения крепости, включая стены, были разрушены, а башня устояла. Тамплиеры снова восстановили стены и продолжали владеть крепостью даже после того, как все владения крестоносцев были отвоёваны арабами. Только в 1271 году Кастель Блан была взята Бейбарсом после того, как руководство ордена приказало гарнизону крепости эвакуироваться в Тортозу.
