И все завертелось. Оперативно на Марухский ледник отправляется комсомольско-молодежная экспедиция, в задачу которой входит проверка достоверности полученных от малообразованного пастуха сведений – может, он сочинил все. Экспедиция подтверждает информацию товарища пастуха. За дело берется комсомол с целью прославления защитников Марухского перевала. Организуется поход пионеров для увековечивания памяти героев, на перевале вместо креста ставится обелиск с красной звездой, а также появляется книга журналистов …
Вот такая туфта, которую я представил в несколько издевательской форме, изложена в первой главе книги. Если выбросить эту первую главу, то работа журналистов В. Гнеушева и А. Попутько заслуживает самой высокой оценки. По примеру Смирнова с его Брестской крепостью, авторы скрупулезно собирают материалы о защитниках перевала, раскрывают весь трагизм этой истории.
Но не удержались товарищи журналисты, в погоне за дешевой сенсацией раскрасили серьезное исследование развесистой клюквой. Конечно, хотели они сделать более занимательным свое произведение для обывателя. Но на фоне трагической истории защиты Кавказских перевалов эта занимательность выглядит фарсом.
Одно воспоминание тянет за собой другое. Совершенно неожиданно я вспомнил, что соприкоснулся еще с одной историей, достаточно хорошо известной в соответствующих кругах, из которой уважаемый мной журналист сделал нездоровую сенсацию.
А дело было так. В конце семидесятых годов одна моя знакомая спросила, не читал ли я свежий номер Комсомольской Правды. Когда выяснилось, что я его не читал, она мне и говорит: «Василий Песков написал о том, что на реке Абакан он нашел диких людей!» У меня непроизвольно вырвалось: «Лыковых, что ли?» Моя приятельница выпала в осадок: «А ты откуда знаешь?»
В 1960-м году мы сплавлялись на плоту с верховьев Абакана. По левому берегу, среди тайги открылась большая поляна. На поляне находилась свежесрубленная изба, около неё стояли несколько мужиков, которые призывно махали нам руками.
Мы прибили плот к берегу. Нас радушно встретили геологи, которые несколько ошалели от общения между собой в узком кругу и были рады поговорить с проплывающими мимо образованными товарищами. Между прочим, они сообщили нам, что поляна называется «Зимовье Лыкова». На этом месте стояла другая изба, из которой много лет назад некий старик Лыков увел свою семью в глубину тайги. Живут они там как дикие люди охотой и рыбалкой. Старик раз в несколько лет выйдет к людям, попросит топор или еще что из железа и опять исчезнет в неизвестном направлении.
Не помню, называли ли причину такого ухода от цивилизации наши хозяева. То ли старовером Лыков был истовым, то ли в колхоз его пытались записать, а скорее и то и другое. Бежали люди от советской власти…
Припоминаю, что в 1958-году на Приполярном Урале, в чуме на реке Лимбеко-Ю, поведал нам хозяин – манси аналогичную историю. Будто кочует где-то в горах со своим собственным стадом оленей единоличник – кулак, который не хочет обобществляться, и которого никак не могут поймать соответствующие органы. Рассказчик пас колхозное стадо и был правильно идеологически подкован: в правом переднем углу его чума наряду с православной иконой висел портрет Булганина.
Еще пример из средней полосы России. Дачный поселок Черемас, где я сейчас живу, был стихийно учрежден беглым от коллективизации населением окрестных сел. В тридцатые годы Черемас был глухим урочищем, и жили беглецы в землянках. Это уже позднее на месте урочища организовали леспромхоз.
Но вернемся на Абакан шестидесятого года. Торопились мы закончить маршрут и, несмотря на предложение геологов заночевать – поплыли дальше. А вернувшись в город, рассказывали друзьям и знакомым удивительную историю про «диких» людей в Абаканском таежном краю.
Обращаю ваше внимание, что об отшельниках Лыковых известно было местному населению задолго того, как их «открыл» журналист Василий Песков. И наверняка, не был слепоглухонемым этот известный журналист, посетивший многие глухие уголки нашей страны и написавший о них прекрасные очерки. Зачем ему понадобилась такая сенсация, которую он периодически подпитывает до сих пор? Хотя в живых из семьи Лыковых осталась одна Агафья. Есть версия, что вымерла семья, как только начала их усиленно опекать цивилизация.
Известный писатель Виктор Астафьев, был глубоко возмущен поступком журналиста, который инициировал массовые турпоходы в верховья Абакана с целью поглазеть на Лыковых. Как самую крайность, он приводит сюжет, когда сумасшедшая пионервожатая привела на заимку Лыковых отряд искусанных комарами пятиклассников, чтобы те подивились на «диких» людей.
Зачем? Я вспоминаю, что в ту пору тема дикого человека была очень модной, где только не искали его: и в Гималаях, и в Америке, и в нашей стране. И вот уважаемый журналист тоже потянулся за модой – нашел своего иетти.
Но журналисты – есть журналисты. Они не могут жить без сенсаций. А сенсации, которые я вспомнил, кажутся невинными шутками на фоне тех сногсшибательных уток, которые «запекают» для нас современные «шакалы пера».
Воспоминания о Верхней Гутаре
После окончания университета в 1960-м году мы сплавлялись по реке Абакан. К началу сплава, на бывшую пограничную заставу с республикой Тува, мы добирались по территории Алтая от Телецкого озера. Да и сам Абакан начинается в Алтайских горах и только ближе к устью протекает по Саянскому региону. Но, вернувшись в город, мы любили говорить, что путешествовали по Саянам. Почему-то эти неизвестные для нас горы казались более привлекательными по сравнению с другими горными странами. И, распивая в конце августа в университетском буфете только что появившийся в продаже тонизирующий напиток «Саяны», мы мечтали о путешествии в этот загадочный край.
Почему нас манили горы Саянские? В 1960-м году Новосибирский журналист Владимир Чивилихин опубликовал свою первую повесть: «Серебряные рельсы». Это был почти документальный рассказ об экспедиции инженера – изыскателя железных дорог Кошурникова, который в лихое военное время (1942 год) исследовал возможность прокладки параллельной Транссибу железной дороги через Центральный Саян. Экспедиция отправилась из Верхней Гутары, перевалила в Казыр и сплавлялась по этой «злой и непутевой» реке. Из-за трудностей военного времени, а также бюрократической неразберихи экспедиция вышла в «поле» накануне зимы и погибла, не доплыв по замерзшей реке несколько километров до жилья. По этому поводу я написал стихотворение.
