— По словам полковника Рондона в тех местах обитают немирные индейские племена, которые с оружием в руках преграждают путь на свои земли.
— В чаще мы не сумеем защитить себя от отравленных стрел из засады.
— Я как раз об этом думал, — ответил Томек. — Лес смерти отделяет Гран-Пахональ от долины, которая ведет в глубину гор, где будто бы находятся развалины древнего города.
— Они в степи нас высмотрят, а потом в джунглях перестреляют как миленьких.
— Посмотри, Тадек, восходит луна. В неверном ее свету все предметы приобретают странные очертания.
— Ах, проглоти тебя акула! Романтическое настроение мне ни к чему…
— Не в том дело.
— А в чем? Стой, ты сказал, что все предметы в лунном свете приобретают странные очертания… Неужели ты намерен пробраться через степь ночью? Как пить дать, идея хорошая! Думаю, что у индейцев в степи есть дозоры. Если они нас не заметят, то в лесу о нас не будут знать.
— Я как раз об этом и думал, — согласился Томек. — Мы можем идти ночью, а днем скрываться в чаще.
— В светлую ночь горы хорошо видны на фоне неба, и не дадут нам заблудиться. Ах, если бы только знать, как выглядит эта их Гора Сына Солнца!
— По-видимому, это один из действующих вулканов, ведь по словам пиров, духи инков, кроющиеся в горе иногда проявляют свой гнев, зияя огнем.
— Ой, сдается мне, мы не найдем развалин того города…
— А я и не намерен искать город; мы просто идем по следам Смуги. Только так можно что-либо узнать о его судьбе.
— Ты прав. Если завтра мы найдем тропу, то это подтвердит правдивость слов пиров.
* * *
Экспедиция тронулась в поход сразу же после рассвета. Путники шли вверх по берегу ручья. На отдых Томек решил задержаться только к вечеру. Но караван с самого утра стал встречать на своем пути различные препятствия. Сначала Мара чуть не наступила на курукуку, одного из самых ядовитых пресмыкающихся этих мест. К счастью, индианка несла в руках щит, принадлежавший мужу, колчан со стрелами и лук. Когда курукуку бросился на нее, норовя укусить в бедро, Мара машинально заслонилась щитом. Благодаря этому змея не укусила ее, а прежде чем она успела возобновить нападение, сюбео зарубили ее мачете.
Не прошло и часа со времени нападения змеи, как Томек поскользнулся и упал на колючий куст и получил ряд весьма болезненных царапин. Потом на членов экспедиции напали разозленные осы, а в конце Динго стал проявлять явное беспокойство. Он стал вынюхивать следы на земле, сосредоточенно втягивать воздух, поворачивать морду против ветра, потом стал отбегать в лес, возвращаться оттуда, пока Томек не задержал всех, тихо говоря:
— Динго хочет нам что-то сказать…
— Может быть он предупреждает об опасности? — спросил Збышек.
— Пожалуй, нет. Если бы нам что-нибудь угрожало, он взъерошил бы шерсть и оскалил бы зубы. Ну, в чем дело, Динго?
Пес потерся боком о ноги Томека и стал поглядывать то на него, то в чащу леса.
— Гляди, браток! Он что-то нашел в лесу, — сказал Новицкий.
— Надо проверить, в чем тут дело, — ответил Томек.
— Пойдем вместе. Габоку командуй здесь, вместо нас!
— Остановитесь здесь и немного отдохните, — добавил Томек. — Два выстрела подряд из винтовки будут значить, что нам требуется помощь. Ищи, Динго, ищи!
Пес бросился в лес, вынюхивая следы на земле. Через некоторое время стал кружить на месте, будто потерял след, но вскоре уверенно пошел дальше. Вдруг остановился, поднял морду вверх и стал принюхиваться.
— Что он нашел? — шепотом спросил Новицкий.
Томек красноречиво приложил палец к губам.
Динго оглянулся на них, потом, как тень исчез в кустах.
Томек осторожно раздвинул ветки и углубился в чащу. Новицкий достал из кармана револьвер. Держа его на взводе, направился за Томеком. Пройдя несколько шагов, они остановились. Кончились заросли низкого кустарника. На полянке перед ними росло огромное дерево с зонтичной кроной из перистых, темно-зеленых листьев[134]. Плоды на дереве и вся его кора были покрыты длинными колючками. От цветов шел сильный аромат. Под сенью дерева стоял примитивный шалаш. Его каркас был сделан из нескольких низкорослых пальм, притянутых верхушками друг к другу и связанных лианами.
Динго стоял у входа в шалаш. Он ежеминутно оглядывался на чащу кустов, словно приглашая, прячущихся мужчин, войти.
— Ах, проглоти тебя акула! — буркнул Новицкий. — Там, пожалуй, лежит кто-то?
— Идем, Динго держится спокойно.
Через минуту друзья очутились у входа в шалаш. Томек осторожно раздвинул листья, закрывавшие вход. В шалаше, на подстилке из пожелтевших пальмовых листьев лежал полуобнаженный индеец. Все тело его было покрыто гнойными струпьями и ранами. Голова опиралась на толстую, высохшую ветку. Из-под полузакрытых век, лихорадочно блестели глаза.
— Этот человек умирает… — шепнул Томек.
— Да, остались от него, как говорится, рожки да ножки. Насекомые поедают его, хотя душа еще держится, — тихо сказал Новицкий.
— Посмотри, сколько здесь веточек кустарника кока!
— Черт возьми! У него старое индейское ружье и современная винтовка! А несмотря на это, он умирает с голоду.
Томек проскользнул в шалаш. Чтобы лучше присмотреться к умирающему, убрал прикрывавшие его листья.
— Вот что, Тадек, позови-ка наших, этого человека нельзя так оставить.
— Ясно, что ему надо помочь. Возьми мою манерку с ромом и влей в рот несколько капель.
Новицкий исчез в чаще.
Томек нагнулся над умирающим. Осторожно раздвинул ему губы и влил несколько капель рома. Это подействовало моментально. Костлявыми пальцами индеец схватил руку Томека, притянул к себе манерку и сделал порядочный глоток. Чуть не захлебнулся. Томек с силой вырвал у него манерку из рук. Ведь большая доза алкоголя могла ускорить конец. Этот человек умирал не столько от ран, покрывавших его тело, сколько от голода и жажды. Видно было, что он очень давно ничего не ел и не пил.
Индеец тяжело дышал. Видимо, он пришел в себя, потому что взгляд его стал осмысленнее.
— Дай кока… — шепнул он.
— У меня нет, — ответил Томек, удивленный требованием умирающего.
— Растет… близко…
Томек поднялся и вышел из шалаша. Он сообразил, что кусты кока должны находиться где-то очень близко, раз около умирающего было столько веток, лишенных листьев. Томек сразу же понял, что сок из листьев коки поддерживал силы умирающего. Впрочем, он знал, что уже поздно спасать этого истощенного человека.
Индеец с трудом жевал листья коки, принесенные ему Томеком. Во всяком случае, еще до прихода остальных членов экспедиции в глазах индейца появилось оживление. Казалось силы возвращаются к нему.
