— И как же вам это удалось?
— Еще перед началом нашего путешествия я зашел в Дальневосточное морское пароходство, рассказал о грандиозных планах. Мне там дали «гарантийное письмо» — что-то типа пропуска на все их суда. С его помощью мы приплыли в Австралию из Гонконга и, если будет нужно, сможем так же отправиться в Новую Зеландию или даже США. Это письмо помогает нам и при получении виз. У нас есть как бы «гарантированный билет» из любой страны мира.
— А как же нам быть? Во Владивосток ехать уже поздно.
— В принципе плавать можно на любых грузовых судах. Важно уметь договариваться с капитаном и владельцем судна. Китайские и европейские грузовые суда пассажиров обычно не берут. Видимо, у них это строго запрещено. А вот на судах из Индонезии, Малайзии или Индии капитаны всегда готовы подзаработать. Непосредственно за сам провоз денег не берут, но платить все равно приходится: по 5$ в день за питание — это строго; и еще от 5$ до 25$ за каюту, в зависимости от степени комфорта.
На катамаран «Девил кет» мы приехали на первом трамвае, боялись опоздать. Поэтому в порту оказались слишком рано и пришлось целый час ждать начала погрузки. Машины загнали в трюм, а все пассажиры собрались наверху в огромном двухъярусном зале с креслами, диванами, телевизорами, с детской комнатой, баром и закусочной. На стене висит стеллаж с рекламными буклетами для туристов. Из них я узнал, что Тасмания — сравнительно маленький остров: 196 км с севера на юг, а в самом широком месте — всего 315 километров. Восемьдесят процентов тасманийской территории превращены в национальные парки, а двадцать процентов включены в список памятников всемирного наследия ЮНЕСКО. Метеорологическая станция на мысе Грим в Западной Тасмании постоянно проводит мониторинг чистоты воздуха. И официально признано, что именно там он — самый чистый в мире.
Катамаран пришел на пристань в Джорджтауне. Этот невзрачный городок — третий по возрасту из старейших поселений Австралии, после Сиднея и Хобарта, хотя и основан-то всего-навсего в 1804 г. В честь этого исторического события на берегу установлен неказистый бетонный обелиск. Хотя время, которое мы потратили на то, чтобы до него дойти, нельзя считать потерянным совсем уж напрасно — хоть размялись после шести часов, проведенных на пароме.
В Тасмании долго стоять на обочине не приходится. Вначале пара пенсионеров, возвращающаяся из туристической поездки в Мельбурн, довезла нас до развилки на аэропорт, затем мы немного проехали с работягой в промасленном комбинезоне. А потом попали в машину к Шерон Хилл. Она считается в Тасмании аристократкой — ее род восходит к первым английским каторжникам.
— Как и многих сейчас, меня интересует моя родословная, и я с удовольствием провожу время в архивах, листая старые реестровые книги.
Шерон пригласила нас к себе домой в северный пригород Хобарта — Берридейл. Ее муж Гарри с первого же взгляда показался человеком веселым и общительным. Именно благодаря этим своим качествам он и смог остаться на посту советника по транспорту премьер-министра Тасмании после того, как либералы потерпели поражение и им на смену пришли лейбористы.
Нас накормили ужином, предложили помыться в душе, но на ночь оставлять не хотели.
— У нас нет для вас комнаты.
Я не стал говорить, что в большом двухэтажном доме, где они «ютятся» вдвоем, в России могли бы разместить десять человек, а предложил:
— Может, тогда мы поставим палатку у вас во дворе?
На это они тут же согласились.
Русские в Хобарте
Утром Шерон привезла нас в город и высадила возле русской православной церкви — Крестовоздвиженского храма на Агаста-роуд в Лена-Валлей. В прицерковном дворике сохранилась плита с могилы русского моряка, похороненного в середине XIX в. в центральном парке города. Ее перенесли сюда во время реставрации.
Первая русская экспедиция, посетившая Тасманию в мае 1823 года, зашла сюда по пути в Русскую Америку. Команда фрегата «Крейсер» под командованием Михаила Петровича Лазарева и шлюпа «Ладога» под началом его старшего брата Андрея после трехмесячного перехода из Рио-де-Жанейро нуждалась в отдыхе: вода, продукты и топливо были на исходе. Появление русских военных судов в Хобарте вызвало большой интерес горожан. Моряков принимали в доме губернатора Уильяма Сорелла, матросам для отдыха предоставили место на берегу. Каждый вечер их кто-нибудь приглашал на ужин. Единственное, что омрачило пребывание экспедиции на Тасмании, был бунт русских матросов, посланных на заготовку дров. Около пятидесяти человек отказались работать, а пять из них покинули лагерь и ушли к «партизанам» — к группе беглых каторжников, скрывавшихся в лесу. Губернатор испугался, что и другие матросы могут присоединиться к беглецам, создав тем самым серьезную угрозу для колонии. На переговоры с «повстанцами» отправился мичман Дмитрий Завалишин (позднее он стал декабристом и прославился как писатель своими «Записками декабриста»). Он уговорил матросов вернуться на корабль, пообещав, что они получат сравнительно мягкое наказание. Только рулевой Станислав Станкевич остался в лесу с беглыми каторжниками и стал, таким образом, первым русским «невозвращенцем» в Австралии.
Русские в Тасманию попали и позже, но их здесь никогда много не было. Первое православное богослужение состоялось только в 1949 г. на частной квартире. Потом первый настоятель прихода отец Федор Боришкевич служил то в одной, то в другой англиканской церкви. В январе 1956 г. прихожане купили участок для постройки православной церкви на Агаста-роуд. Быстро заложили фундамент, начали строительство, но закончить его смогли только в конце 1963 г. После того, как в 1972 г. протоиерей Федор Боришкевич скончался, долго не могли найти нового настоятеля, хотя время от времени заезжие сербские и русские священники проводили службы.
Хобарт примостился у подножия горы Веллингтон возле устья реки Дервент. Самый старый и наиболее престижный район находится вокруг холма Баттери-пойнт, где стояла артиллерийская батарея, построенная для защиты от возможного вторжения… русских во время Крымской войны 1853 г. Надо признать, что не только здесь тогда ждали нападения. Во всех мало-мальски крупных портах были построены батареи, форты и укрепления. По мнению австралийских историков, это было проявлением не столько страха перед русскими, сколько прирожденной смекалки бывших каторжников. Деньги-то на строительство получали от английского казначейства, а «на бумаге» крепости и батареи были как минимум в два раза больше, чем в реальности!
Мы позвонили отцу Георгию Морозову и договорились с ним встретиться.
