Как и их коллеги к югу от границы, канадские строители железных дорог оставили неравную борьбу и ушли под землю. Туннель Коннот, законченный в 1916 г., заменил 8 км галерей, 35 км пути и увел дорогу от худших лавин. Железнодорожники не проводили научных изысканий. Ближе всего к исследованиям стоит по своему характеру отчет, выполненный инженером Д. К. Каннингемом. В 1887 г., через год после того, как Канадская Тихоокеанская железная дорога послала свой первый поезд через перевал Роджерс, он произвел съемку лавин в районе перевала. Прошло почти восемьдесят лет, прежде чем кто-то снова взглянул на них критическими глазами.
Эти глаза принадлежали Ноэлю К. Гарднеру. В 1948 г. он был служащим национального парка Глейшер (не путайте с парком того же названия в Монтане). Теперь параллели уже совсем сходятся. Как и меня в Алте, никто не заставлял Гарднера проводить исследования лавин. У него просто было страстное желание знать, когда, как и почему, и он начал проводить наблюдения по собственной инициативе. И так же, как мне повезло с Алтой, он оказался в нужный момент в нужном месте.
После многих задержек, связанных с второй мировой войной и различиями в мнениях относительно направления трассы, канадское правительство начало проектировать трансконтинентальную шоссейную дорогу. При этом нужно было сделать выбор между прямым путем через перевал Роджерс и длинным обходным вокруг гор Селкерк, вдоль большой излучины реки Колумбия.
Зная историю Канадской Тихоокеанской железной дороги, проектировщики не тешили себя иллюзиями в отношении прямого пути. В 1953 г. была послана предварительная съемочная партия. А там под рукой оказался Ноэль Гарднер со своими наблюдениями. В течение трех последующих зим он руководил съемочными работами на лыжах, собирая абсолютно необходимую информацию о размерах, расположении, частоте и особенностях лавин в районе перевала Роджерс, которая должна была послужить проектировщикам шоссе для разработки защитных сооружений, в случае если это направление будет избрано.
В 1956 г. направление через перевал Роджерс было утверждено. И тут пути развития лавинных исследований в Канаде резко разошлись с путями лавинных исследований в США. Канадское Министерство общественных работ обратилось за помощью к Национальному научно-исследовательскому совету. Совет незамедлительно поставил Гарднера во главе штата из шести помощников в полностью оснащенной лаборатории. Что касается приборов, большинство которых должно было быть спроектировано и построено по эскизам, то Гарднер получил возможность обращаться прямо к инженерам И ресурсам Национального совета. На следующий год совет принял на работу Петера Шерера, ученого и инженера из Швейцарии. Перед ним была поставлена задача — оценить исследования Гарднера и разработать всеобъемлющий план защиты от лавин.
Зона высокой опасности на перевале Роджерс имеет в длину 80 км, в пределах которых Гарднер обнаружил 74 лавины. Сквозь этот строй канадское Министерство общественных работ предполагало протянуть четырех полосное шоссе для круглогодичного движения. Было продумано все — плотность движения, размеры опасности, внешний вид шоссе, причем район перевала Роджерс рассматривался как один из труднейших во всей истории борьбы с лавинами. Этот участок и в самом деле наилучшим образом исследован и весьма тщательно защищен.
Массивные бетонные галереи защищают шоссе в районе перевала Роджерс.
Лавинной группе было предоставлено три года на решение заданных проблем и разработку рекомендаций. Строительство началось в 1959 г. и закончилось в 1962 г. План защиты, разработанный Гарднером и Шерером, содержал элементы, принятые и у нас в США; некоторые из них были заимствованы у нас, а затем улучшены. В наиболее опасных местах на шоссе были запроектированы девять массивных бетонных галерей общей длиной более 1,5 км. В других местах были построены отклоняющие и задерживающие стенки, проекты которых соответствовали современному уровню знаний, а некоторые были даже экспериментальными. Постоянные защитные противолавинные сооружения дополнялись артиллерийским огнем с пятнадцати различных позиций и прогнозированием опасности на основе факторов, способствующих лавинообразованию.
Когда я посетил перевал Роджерс в 1963 г., я мог только позавидовать Гарднеру, располагающему данными телеметрической системы. Информация приходила по радио из нескольких точек. В это время мы с Уилсоном гонялись по Скво-Вэлли за бульдозерами с инструментами для сращивания кабеля в руках.
Для специалиста было больно видеть такой контраст в лавинных исследованиях в Канаде и США. Вероятно, причина заключалась в том, что в США нет организации, соответствующей канадскому Национальному научно-исследовательскому совету, обладающему научными и инженерными ресурсами, а также властью использовать их там, где он считает необходимым. Исследования лавин в США были пасынком Лесной службы и больше никем не приветствовались. Иными словами, ни одна организация никогда не поддерживала их от всего сердца.
Ситуация не столь уж безнадежна. Эд Ля-Шапелль все еще возглавляет в Алте колыбель лавинных исследований. А недавно и исследовательский отдел Лесной службы заинтересовался лавинной проблемой. Это полунезависимая организация, которой не досаждают административные конфликты и сомнения в необходимости ее миссии. Одним из ее ответвлений явилась Экспериментальная лесная станция в Форт-Коллинс (штат Колорадо). Станция находится в Скалистых горах, идеально расположена, и лавинными исследованиями на ней занимаются такие специалисты по снегу, как автор ряда статей Марио Мартинелли, Артур Джадсон и Ханс Фрутигер.
Экспериментальная лесная станция проникла в лавинные исследования через боковую дверь. В то время, когда мы с Уилсоном строили заборы для контроля за карнизами, Мартинелли строил их для увеличения запаса снега в нужных местах. Вне зависимости от различия причин и путей важно то, что впервые в истории крупное исследовательское учреждение в США работает над проблемами лавин.
Крайне необходимы более эффективные, чем имеются сейчас, методы поисков людей, засыпанных лавиной. После столетий лавинных катастроф и отчаянных усилий найти жертвы прежде, чем они умрут от удушья и холода, кажется невероятным, что наилучшим приспособлением для поисков все еще остается металлический прут, которым вслепую тычут в снег, или же чутье специально обученной собаки.
Такое положение нельзя объяснить тем, что не было приложено достаточно усилий. Над этой проблемой бились весьма незаурядные умы, испытывалось и забраковывалось весьма сложное оборудование. Но трудности, препятствующие решению этой проблемы, слишком велики. Найти иголку в стоге сена — весьма простая задача по сравнению с поисками человеческого тела, скрытого в массе лавинного снега.
