Интернет-кафе и wi-fi поблизости я не увидел. Нечего увлекаться интернетом – ведь все приехали сюда заниматься поклонением, а не чтением новостей.
На каждую молитву мы ходили в Мечеть Пророка, благо было совсем недалеко. А еду готовили в номере гостиницы, при помощи кипятильника – необходимые продукты (овсянка, хлеб и т.д.) у всех были в большом количестве ещё из России.
На следующий день уже всё было понятно. Экскурсии сегодня не было, так что весь день был в моём распоряжении. Я побродил по окрестным улицам, нашёл переговорный пункт, откуда можно было позвонить в Россию за 1 риал в минуту, и тут же проверил его свойства, всё слышно отлично. Нашёл пекарню с хлебными лепёшками, но не смог проверить цену хлеба – его мне тут же подарили. Зашёл в закоулки и увидел, что не-парадные улицы Медины, без гостиниц, бывают почти такие же простые, как и в других арабских городах, в Дамаске или Каире.
В Мечети Пророка оказалось ещё много всего интересного. Например, во время между молитвами во многих углах и галереях Мечети сидели арабы в халатах и нараспев читали Коран, чтобы научить сурам Корана и правильному арабскому произношению всех желающих. Это выглядело так. Араб сидел на небольшом стульчике, рядом на коврах рассаживались все желающие, и учитель говорил, например, нараспев:
«Куль хуа Аллаху Ахад!» («Скажи: он, Аллах, един!»)11
Паломники с разных стран нестройно повторяли хором: «Куль хуа Аллаху ахад!»
Повторив с паломниками одну фразу три раза, араб переходил к следующему аяту:
«Аллаху ссамад!» – («Аллах – вечный!») – Всё повторяем, три раза. Учитель доволен, движемся дальше:
«Лям ялид, ва ля мю-ляд, ва лям лякун ляху куфуан ахад!» – («Не рождал и не был рождён, и не было никого, равного ему!») – повторяем хором.
И так далее, к следующей части Корана. Прочитав несколько коротких сур, и прослушав, как паломники стройным хором их повторяли, – учитель доставал какой-то бланк и записывал имена и страны, откуда прибыли его пятиминутные ученики, потом опять продолжал обучение. Через пятнадцать минут состав учащихся изменялся – кто-то убегал, кто-то присоединялся к изучающим, и арб доставал бланк и вписывал туда имена, сообщённые новыми учениками.
Во всех местах мечети сидели такие добровольные помощники-проверяльщики. Известно, что награда от Господа ждёт того, кто научил кого-то хотя бы одному аяту из Корана, но видимо не только для Господа, но и для своего начальства какая-то отчётность у них есть, типа: «во время хаджа обучено чтению Корана столько-то сотен тысяч человек». Интересно, что проверяльщиком Корана оказался даже водитель нашего экскурсионного автобуса. Он проверил человек пять, зашедших в автобус первыми, и аккуратно записал их имена в листочек.
Я ещё несколько раз прошёл мимо могилы Пророка и поприветствовал его, заодно и посмотрел, как там всё выглядит, повнимательней. В один из заходов я достал даже мобильный телефон и сфотографировал общий пейзаж. Снимки, конечно, получились не очень, из-за толпы. Но в целом, правы оказались люди, которые советовали взять в хадж телефон с камерой («буржуйфон»): тут многие ходят с такими и фоткают, и никто этому не препятствует.
Ещё было интересно, как во дворе Мечети ездят уборочные машинки, сразу по нескольку штук, и моют белый мрамор, которым покрыты многие гектары пола, там, где нет ковров.
Недалеко от нашей гостиницы обнаружился музей истории города, находящийся в здании бывшей железнодорожной станции. Когда-то, во времена Османской империи, железнодорожная линия соединяла Дамаск и Медину. Эта «Хиджазская железная дорога» действовала в начале ХХ века. Потом наступила Первая мировая война, распад Османской империи на несколько государств, – и вот, вскоре железная дорога захирела и перестала работать. Какие-то её кусочки ещё функционировали время от времени, но в нынешние годы война в Сирии вовсе поставила крест на потенциальном сирийско-иорданско-саудовском железнодорожном сообщении.
Сейчас железная дорога в Медине не работает, но строится новая линия, которая вскоре соединит Мекку и Медину – по ней будут ходить скоростные современные поезда. Вокзал для них будет на окраине города. А этот, столетний вокзал, можно посетить бесплатно, многие паломники заглядывают в него.
Никаких реликвий, связанных с деятельностью Пророка Мухаммада (да благословит его Аллах и приветствует) тут в музее нет. А что тут есть: фотографии Медины XIX и начала XX века, старые копья, мечи и стрелы, Кораны, каменные плиты с цитатами из Корана довольно старых лет, предметы быта времён Османской империи. Из интересных артефактов – ксерокопии трёх писем Пророка Мухаммада ﷺ, продиктованные и отправленные им правителям соседних стран. То, что где-то сохранились оригиналы, показывает, что правители тех времён относились к письмам с уважением и сохранили их в архивах входящей корреспонденции.
Днём мы (вдвоём с другим паломником, по имени Амир) пошли покупать ихрам – белую одежду для совершения паломничества. Состоит ихрам из двух кусков махровой, похожей на полотенце, ткани, эти куски одинакового размера, примерно 2х1 метр. Совершать основные обряды паломничества нужно именно в этой одежде. Ихрамы продают в Мекке и Медине повсюду перед началом хаджа; мне предлагали купить ещё в Москве по завышенной цене в 2000 рублей, но я правильно отказался – тут и выбор больше, и цены ниже.
Конечно, при покупке нужно торговаться. Некоторые брали священный костюм за 70—80 риалов, кто-то торговался и брал по 50 или 40, нам достались китайские аналоги по 20 риалов (350 рублей) за комплект. Китайские ихрамы оказались вполне нормальные, никаких дефектов в ходе паломничества в них не было обнаружено.
Как он выглядит? Ничего сложного, как два больших полотенца. Только кажется, что в них совсем неудобно ходить. А через десять минут человек привыкает, и единственная проблема – кондиционеры: замёрзнуть в ихраме очень легко, если вокруг дует.
В здании гостиницы, где мы жили, на других этажах обитали африканцы из Гамбии, цветастая и очень шумная толпа, ездили они туда-сюда на лифте, громко переговариваясь. Вся делегация была большая, может быть тысяча человек. Все они приехали в хадж с попутной целью торговли, и устроили «Африка-базар» прямо в фойе гостиницы и на её ступенях. Мужчины и женщины. Крича что-то, они предлагали свои африканские одежды всем проходящим. Тётки шумели громче всех, спорили друг с другом и даже кричали в сторону потенциальных покупателей. Я удивлялся на это, а потом уже понял, что многие едут на хадж с попутной целью поторговать и этим возместить часть расходов, потребных на паломничество. И в Медине, и в Мекке, множество африканцев раскладывали на асфальте одежду, продавая её, готовили-кашеварили, предлагали рис и другие кушанья из больших кастрюль, и на обратный путь закупались какими-то вещами, которые можно привезти из Саудии и что-то заработать.
Так как у всех паломников с Гамбии был совершенно одинаковый багаж, 500 огромных одинаковых чемоданов, я заключил, что им выдают им их организованно ещё на Родине, с тем, чтобы потом продавать их содержимое. Также я видел, как заезжали на хадж другие африканцы из Буркина-Фасо, из Мали, и многие группы имели несколько сотен совершенно одинаковых чемоданов, в которых потом оказывались какие-то цветастые африканские халаты на продажу!
А вот нищих и попрошаек тут я видел мало, если посмотреть по размерам города и мечети. И вовсе нет бродячих собак. И домашних тоже. Никто не лает, не кусается, и в Мекке потом оказалось то же самое: собак не видно12! И комары не зудят.
Этим же днём меня и другого паломника, Магомета из Ингушетии, заметил добрый седобородый пакистанец, подарил маленькие чётки и белый платок, и зазвал в гости в свой номер гостиницы, где вкусно угостил. Там я узнал подробности у этого пакистанца о том, как они попадают в хадж. Существует у них два пути хаджа: госпрограмма хаджа и коммерческая программа. Участие в госпрограмме стоит $2600, компьютер случайно определяет, кому из заявителей поехать в Святую землю. Те, кому виза не досталась (их ограниченное число, сколько-то тысяч), получают деньги обратно и вкладываются в коммерческую программу, которая стоит $4000. Там вероятность выиграть поездку выше, но также, получают визу далеко не все. Всего на 150-миллионный Пакистан выдают 150 тысяч хадж-виз. Наш собеседник выиграл «коммерческий хадж-тур» и был очень доволен, спешил творить добро, вот и нас угостил. Работал же он в фармацевтии, был владельцем лекарственной пакистанской фирмы, и нередко бывал за границей, да и английский язык знал, и несколько слов по-русски, потому что посещал и страны Средней Азии в начале 1990-х. Был попутно и он мусульманским проповедником, из Пакистана их особенно много.
