себя вежливо» — дед отпустил его руку и она, как деревянная, ударилась об грязный пол.
Грузин со стоном поднялся и отошел к своим. Те, стояли, оторопев, явно, не ожидая, такого урока. Потом очухались и стали грозно гурлыкать по-своему, настраиваясь на реванш. Покалеченный в ответ покачал головой, и указал ею на дверь. Все трое сразу удалились, забыв о девушках.
«Покурим еще — Викентий Павлович достал сигареты — хорошо, размялся и придурка поучил уму разуму».
Дверь тамбура опять отворилась, я приготовился к обороне, но это были две наштукатуренные девочки.
«Здесь не проходили три симпатичных грузинчика» — осведомились они у нас.
«Минуты три, как прошли» — я указал им направление.
«Павлович, а ты, оказывается, здоровяк — с удивлением, смотрел я на него, — я эти игрушки тоже люблю, хорошо, что не напросился».
«Я бы тебя пожалел, ты культурный — ответил дед и предложил, — может пора кредит отоварить».
«Если у Славы обстановка позволит, то отоварим, — согласился я — пошли к нему, хватит тут приключений дожидаться».
Проходя по вагону, я заглянул в наше купе. Старушка уже спала, жена читала у себя на полке, включив светильник. Я сказал, что буду в 4-м купе и, не получив ответа, закрыл дверь.
К нашей радости, обстановка в 4-м купе полностью соответствовала нашим желаниям. Славин собрат вместе с женой, уговорив проводника, уединились, и их не будет до утра. Я отправился к Юре, и он выдал мне три штуки, убедив меня, что этого достаточно. На обратном пути я встретил деда, который возвращался с пакетами и банками консервов в руках. Вывалив продукты на стол, он принялся открывать банки.
«Гуся не захватил» — спросил я.
«Извини, Саша — ответил он, не оборачиваясь, — гусей больше не будет, надо до дома довезти, консервами питаться будем».
«Павлович, у тебя, когда твое Сковордино» — поинтересовался я, чувствуя, что останавливаться нам будет очень тяжело.
«Не волнуйся, — понял меня дед — послезавтра, в восемь утра, если опять где-нибудь пол дня не простоим, уже на сутки опаздываем, одно название, что скорый и на тридцатку дороже».
Он закончил готовить закуску и пододвинул ко мне бутылки. «Давай молодой, работай, а то у меня рука разболелась, — улыбнулся он — перестарался я малость, сколько раз говорил, что надо поосторожнее себя вести, а как увижу хамло, так про все забываю».
На сколько он вообще может опоздать — спросил я деда, протягивая ему стакан.
«А бог его знает, — ответил Викентий Павлович, — наверное, на много, одно знаю, после моей станции он быстрее пойдет, там до Иркутска у него только одна остановка, в Могочях, а по Приморью да по Амурской области он всегда опаздывает, ветка одна, а как параллельно с БАМом пойдет, он свое нагоняет». «Мужики, Вы меня не забыли» — послышался голос сверху.
«Привет малохольный — откликнулся дед — тебе наверх прислать». «Если можно» — ответил голос.
«Отчего же нельзя — дед подал спиртное наверх — ну, будем ребята». «Давай Славку разбудим» — предложил я.
«Не надо — ответил старик, — он это дело не очень любит, с ним в компании и без вина интересно».
Утро для меня началось с половины второго дня. Старик еле растолкал меня, вернулись молодожены и вся компания собиралась обедать. В зеркало на себя я старался не смотреть, и так ясно, что я там увижу.
«Жена не приходила» — спросил я Славу.
«Нет — ответил он, — я с восьми не сплю, вроде не было». На меня пристально смотрел Викентий Павлович.
«Надо бы жене показаться» — неуверенно предположил я.
«Это абсолютно не обязательно — отчеканил он, — тебе сейчас к похмелью только ругани не хватает, если получать, то за все сразу. Сейчас будет остановка, ты давай иди к Юре, а я на вокзал».
Поезд заскрипел колесами и остановился. Всю остановку я мучительно ждал визита жены, но его не последовало. Поезд тронулся, дед не появлялся и, выждав еще пару минут, я отправился к Юре. Выглянул из купе, в коридоре было пусто, я быстро юркнул к проводнику.
«Хорош» — приветствовал меня Юра и сразу полез на третью полку, доставая товар. Я прижал водку к груди и выскочил обратно. Жена стояла в коридоре, возле нашего купе и смотрела в мою сторону. Увидев меня, она обрадовалась и пошла ко мне навстречу. Сделав несколько шагов, она остановилась, очевидно,
разглядев водку у меня на груди. Губы ее запрыгали, она резко повернулась и пошла обратно. Навстречу ей показался Викентий Павлович. Он шествовал, как Командор, бережно держа руки перед собой, между пальцами каждой руки, как патроны в железной ленте, были зажаты бутылки. От такой картины Людмила
остановилась, и как мне показалось, даже присела от страха. Викентий Павлович учтиво поздоровался и проследовал дальше, закрыв от меня жену. Я не стал дожидаться деда и нырнул в купе, сжигая мосты, поскольку был уверен, что она к нам стучаться не будет. За мной ввалился дед, вываливая бутылки на колени семейной паре.
«Уф — выдохнул он, — жаль, одну разбил о поручень, на ходу прыгать пришлось, сказали десять минут, а простояли всего шесть.
«Жену видел» — спросил я.
«Не слепой — ответил дед, — испугалась она, ладно, завтра все равно вместе каяться придем».
«Дорогие молодожены, — обратился он, вдруг, к семейной паре, — нехорошо получается, все по тихому творите, давайте свадьбу играть, у нас на все про все одни сутки осталось».
Идея, на удивление, пришлась всем по душе, все задвигались, зашебуршились, Слава со стариком даже стали писать на бумаге план предстоящего действа.
«Вот дед неугомонный — смотрел я на старика — выдумщик, интересно с его женой познакомиться, какая она и как терпит его молодость».
Я проснулся среди ночи на нижней полке. Рядом, крепко прижавшись ко мне всем телом и обнимая меня рукой, спала невеста, дыша мне в лицо винно-табачным перегаром. Я приподнялся, пытаясь определить, кто еще находится в купе, но боль, так долбанула меня в голову, что я сразу опустил голову на подушку. Боль была дикой, эхо от нее еще долго летало по моей голове.
«А, гори оно все былым пламенем» — покорился я судьбе и сразу заснул.
Меня кто-то больно ущипнул за ухо. Я открыл глаза, в купе стоял предрассветный сумеречный свет, надо мной висела голова Викентия Павловича.
«Устал я тебя трясти, — прошептал он — вставай Саня, по-тихому, тебя, похоже, вчера с женихом перепутали». Я стал приподниматься, но
