— Пить хочешь? — Сакураи протягивает мне банку минералки.
— Нет, не хочу.
— А я вот что-то сегодня все время пить хочу.
— Это потому, что кое-кто вчера основательно напился!
Большой боевой клоп-вонючка подлетает к нам и начинает посадку.
— Вот здрасьте, давно не видались, — говорит Сакураи и отмахивается от пикирующего клопа.
— Это кто такой? — на всякий случай спрашиваю.
— Это Вонючка, — говорит Сакураи, — его все знают.
Еще бы. Клоп-вонючка, он и в Японии вонючка, и в Африке, наверное, тоже. Очень постоянная личность, знаете ли. Я бы даже сказала, консервативная!
— Сэнсэй, а у вас галстук сзади!
— Ха, — говорит Сакураи и перетаскивает галстук вперед, — я совсем забыл!
— Вы специально?
— Ага, я когда что-то делаю, вот ем например, всегда галстук прячу, потому что однажды я его отрезал.
— В смысле???
— Резал у себя на столе макет и отрезал галстук за компанию с листком — потом гляжу… А галстук у меня как в комедии про мафию.
Вспоминаю нашего кота Мискиса, которому однажды в кухне, пока он ел из миски, кто-то из домашних наступил на хвост. С тех пор Мискис ВСЕГДА подбирал хвост, когда ел. Со мной случается невыносимый приступ хохота. Когда я наконец хоть как-то успокаиваюсь, Сакураи грустно продолжает:
— Это еще что! Я однажды в университете провод отрезал ножницами. Был огонь, пожарные приехали…
— А зачем провод-то???
— Так я не понял, что это провод.
— Но отрезать-то зачем?
— Мне веревочка нужна была… Про это весь универ знает, все до сих пор ржут надо мной!
Я тоже ржу, я просто умираю — я так уже давно не хохотала, хотя вообще-то на отсутствие веселья в жизни не жалуюсь.
— Да, про провод все знают, — вздыхает Сакураи, а вот про галстук я раньше никому не рассказывал…
Смех смехом, но впервые за все это время я вдруг подумала, что Сакураи, пожалуй, чересчур экстравагантен даже для такой идиотки, как я. Впрочем, достаточно было вспомнить, как я однажды засунула кусок колбасы в зарядник от аккумуляторных батареек и включила его в розетку, а сами батарейки положила в холодильник… Или про то, как я пыталась слезть с башни в замке Каменец-Подольском… Этого вполне хватило, чтобы понять: еще неизвестно, кто тут больший придурок. И успокоиться.
Вторым номером нашей сегодняшней программы была объявлена поездка в затерянный где-то неподалеку храм Эйхейдзи. На подъезде к храму оказывается тесно — узкие гористые улочки забиты сувенирными лавками, там и велосипед приткнуть негде, не то что автобус. Из ближайшего магазинчика выбегает шустрая старушка и стучится в дверь к водителю: «Я вас проведу, — уверяет она, — я знаю, где тут есть место для стоянки!» Она ловко влезает на подножку и раздает ценные указания, в результате чего мы оказываемся в маленьком дворике сувенирного магазина. Старушенция радостно объявляет: «Вот, приехали, можете идти смотреть храм! А на обратном пути, пожалуйста, не откажитесь посетить мой сувенирный магазин — вот он как раз». Сакураи давится от смеха и просит студентов зайти в сувенирный на обратном пути — можно не покупать, достаточно зайти, покупать ведь не просили…
Эйхейдзи очень странный храм — все здания в нем соединены галерейками, а посетители должны снимать обувь и ходить по галерейкам в тапочках. На землю ступать нельзя. Вообще-то, такого типа храмы в Японии встречаются[72], но Эйхейдзи — это нечто особенное: галереи его огромны и карабкаются в гору, замыкая квадратами перспективы больших, стоящих друг за другом павильонов. И тут уже покраснели клены!!!
Сакураи садится по-турецки на пол галереи с видом на главное строение и собирает вокруг себя кучу студентов. Лекция для начинающих. Выездная. Как называются, например, вон те резные брусья, рыбьими костями торчащие из-под карнизов, и зачем они нужны: это «о-даруки», «хвостовые стропила», и необходимы они для создания дополнительной опоры в «кумимоно»… А что такое «кумимоно», я подробно не буду объяснять, потому что это займет полстраницы как минимум. Скажу только, что в общем и целом «кумимоно» — это кронштейновые капители столбов. В общем, лекция как раз для моего уровня местных знаний. (Представляю, как водили бы нас преподаватели на первом курсе в лавру и показывали: «Это апсида, а это…»)
В верхнем павильоне храма как раз происходит церемония. Важные молодые монахи разносят под музыку какие-то штуковины, вытягивая ношу на ладонях перед собой, потом витиевато поворачиваются и аккуратно приземляют свои сокровища в положенном месте. Красиво, особенно в полумраке и душистом дымке благовоний. Я даже засмотрелась. И была вознаграждена за любопытство: лопоухий бритоголовый и тонкошеий монашек лет восемнадцати от роду вдруг бросил штуковину на полпути и со слезами в голосе крикнул: «Нет, я больше не могу, НИЧЕГО У МЕНЯ НЕ ВЫХОДИТ!!» Наблюдающий за молодняком старый толстый монах приблизился и принялся его утешать: «Ну что ты выдумываешь, ну не так уж и плохо, надо потренироваться еще, носок тяни, пятку четко ставь, попробуем снова с этого места!» Они перематывают музыку назад и начинают заново. В том самом, ранее критическом, месте нервный монашек неуклюже пошатывается, но все же поворачивает, не выбиваясь из ритма, очевидно, хоть и не безукоризненно, но вполне сносно выполняя положенный уставом разворот. Толстый монах доволен: «Вот видишь, — торжествует он, — получилось же! Повторим еще раз сначала!» Н-да, и в храмовых церемониях, оказывается, главное — репетиции.
Вечером мы с Косидой отвозим Сакураи в один из многочисленных канадзавских храмов. Храм маленький и темный, ни огонька в окнах. «Я вернусь поздно, ужинайте и ложитесь спать без меня», — сообщает Сакураи и скрывается в темном дворе. Я надеюсь, в этом храме нет привидений!
— А чего он туда пошел?
— К настоятелю, тот хочет храм реставрировать, вот и позвал сэнсэя посоветоваться. Правда, он его в апреле звал, а сейчас уже ноябрь. Только теперь добрался. Куда уж откладывать!
— Это прикол.
— Еще какой! Что ты будешь есть?
— Да все равно мне.
— Тогда поехали угрей поедим, что ли…
— Ну, поехали.
В полутемном ресторанчике низенькие столики и пустота. Официантка приносит меню и спрашивает у Косиды, кивая в мою сторону: «А она палочками пользоваться умеет или надо начинать вилку искать???» «Да умеет она, умеет, — устало отвечает ей Косида, — лучше меня умеет!» И поворачивается ко мне:
— Ты как, вчера вечером жива осталась?
— Да ничего вроде, как видишь.
Косида смотрит на меня с сочувствием:
— Я не мог остаться, мне надо было уходить, так положено. Но я боялся, что они тебя там доведут до ручки… Или съедят.
