Так продержались мы два с половиной часа. Люди начали уставать. Надо было дать маленькую передышку и разделиться на две смены. Меньше всех растерялся ороч, он сначала волновался так же, как и другие, но потом успокоился и даже начал смеяться: «Оды би наму то ая!» (то есть «Ветер есть, но море хорошее»), — говорил он с улыбкой. Его спокойствие тотчас же передалось и людям. Очевидно, он что-то заметил, что опасность миновала.
Ороч указал рукой на лодку и затем па берег.
Действительно, лодка перестала удаляться в море и двигалась теперь вдоль берега, хотя и на значительном от него расстоянии.
Причина этого явления скоро разъяснилась. Ветер, направляемый по долине реки Сонье, сжатой с боков горами, как по трубе, дул со страшной силой. В эту-то сильную его струю и попала наша лодка. Но как только мы отошли от берега, где простору было больше, ветер дул ровнее, шире, и потому явилась возможность бороться с ним и итти вдоль берега. Это и заметил ороч, но не сказал ничего людям, дабы они, обрадовавшись, преждевременно не бросили бы весел все сразу, потому что ветер был все же еще достаточно силен, и для того, чтобы не сносило лодку дальше, надо было продолжать грести энергично.
Скоро стало заметно, что лодка приближается к берегу, а через полчаса мы были уже опять под защитой береговых обрывов.
В Уссурийском крае самые большие обнажения можно наблюдать на берегу моря. Здесь прибрежные горные хребты, размытые вдоль оси вкрест простирания, раскрывают перед геологом тайны своего строения.
С лодки, в особенности если немного отойти от берега, с поразительной ясностью до мельчайших подробностей выступают перед зрителем все антиклинали и синклинали, частные сбросы, береговые террасы, флецы, слоистость пород и трещины, по которым произошло их распадение.
Правда, приходится часто подъезжать к берегу, высаживаться, брать образцы и сличать породы, но зато с лодки сразу охватываешь зрением весь берег и сразу видишь, какое место в данной свите занимает тот или иной пласт, какой из них будет кроющим, какой подстилающим и т. д.
Строение берега от устья реки Нимми до мыса Туманного довольно однообразное: здесь развиты главным образом лавы и их туфы. Эти туфы лежат слоями как осадочные породы, и из общей сырой массы лавы, чрезвычайно плотной и непористой, они резко выделяются своей пестрой окраской: фиолетовой, черной, желтой, темнокрасной и т. д.
Около мыса Киптомадуони лавы двух цветов — серая и бурая. Серая лежит тремя слоями, бурые полосы занимают среднее место между ними. Вероятно, эти лавы вылились неодновременно и, быть может, появились на дневную поверхность земли не из одного и того же источника. Все туфы лежат флецами совершенно горизонтально и параллельно берегу моря и только изредка делают небольшие изгибы в вертикальном направлении, образуя длинные пологие антиклинали[210].
XLIIIБереговые обрывы сильно разрушены главным образом деятельностью пресной воды, стекающей сверху. Другие факторы, как то: ветры, разность температуры осенью и весной и морское волнение играют второстепенную роль. В дождливое время года здесь все время происходят такие большие обвалы, что в короткие промежутки времени они совершенно изменяют физиономию берега.
Сопровождавшие нас орочи не узнавали места. Там, где была раньше одинокая скала, имеющая вид человека, там, где был острый мыс, образовалась узкая расщелина. Вода прорыла глубокое ложе и вынесла к морю массу щебня. И все это произошло на глазах людей в какие-нибудь полтора-два года.
Орочи объяснили это по-своему: «каменный человек окарауливал горы; Какзаму — худотелый великан на тонких, кривых ногах и с редькообразной головой, обращенной острым концом кверху — злой дух, обитающий в густых лесах, разбил каменного человека и разрушил берег». Они долго шептались между собой и долго оглядывались назад, на проклятое место.
Между реками Адами и Буи на расстоянии семи верст есть трое береговых ворот недавнего образования. Последние к югу — будут самыми большими. Они стоят не в воде, а на полосе прибоя. Раньше это был мыс, прорезанный вдоль какой-то жилой, состоящей из весьма сложной и твердой изверженной породы. Основная порода, бывшая с той и с другой стороны, размылась и обвалилась, а жила, как наиболее устойчивая, осталась стоять в виде стены. Затем, в наиболее слабом месте ее волнением пробило брешь, произошел внутренний обвал г образовались ворота. Впоследствии море наметало сюда песок и гальку и ворота очутились в стороне от воды.
Дальше от реки Ниме вплоть до реки Лозаа опять тянутся базальты с характерным для них столбчатым распадением. Около самой реки Ниме эта столбчатость находится в виде венчающего карниза на самом верху обнажения, а около реки Лозаа они видны в трех ярусах: внизу, вверху и посередине. Обыкновенно такое столбообразное распадение распространяется и на соседние породы, хотя бы те состояли совершенно из другой структуры (например песчаники). Здесь же оказались те же лавы, но они почему-то распались иначе и разбились неправильными трещинами на глыбы [211].
На берегу самой высокой точкой в этих местах будет гора Скалистая высотой в 280 метров над уровнем моря. Для моряков она служит ориентировочным пунктом.
Часа в два дня мы миновали реку Неме. Судя по тому что мы видели с лодки, долина этой речки будет такая же болотистая, как и долина реки Сонье.
Все описываемое побережье оголено от леса пожарами. Однообразно серые стволы деревьев, лишенные ветвей и зелени, поваленный ветрами сухостой, обгорелые пни и голые камни придают всей местности чрезвычайно унылый и тоскливый вид. Чувствуется отсутствие жизни, чувствуется, что всякое живое существо, дошедшее до границы пожарища, непременно должно повернуть в сторону и уйти из этой мертвящей пустыни.
Под защитой береговых обрывов около самого берега было совершенно тихо. Мы часто отдыхали и, опустив весла в воду, любовались чудесными картинами, которые, как в гигантской панораме, все время сменяли одна другую. За горой Скалистой от берега выступал одинокий утес, похожий на горбатого человека, за ним был виден острый мыс, напоминающий голову великана в какой-то странной шапке, дальше два камня торчали из воды точно ослиные уши, затем опять каменные бабы, за ними опять мысы, обрывы и т. д. Когда мы подъезжали к ним, иллюзия пропадала, и горбатый человек и голова великана снова принимали форму утеса и уже совершенно не были похожи на то, что мы видели раньше.
Несмотря на то что мы не гребли, лодка наша, хотя и медленно, но равномерно двигалась вдоль берега. Нас несло береговое течение. В Татарском проливе оно наблюдается около всех мысов у берегов Уссурийского края. Направление движения воды происходит всегда вдоль берега от северо-северо-востока к юго-юго-западу. Эти течения бывают главным образом летом тогда, когда дуют муссоны. Они гонят волнением воду к материку, вследствие чего в бухтах около устьев рек повышают уровень моря фута на два или на три. Если мы примем во внимание почти замкнутый пролив Татарский (в данном случае говорится о мелководье лимана), если мы примем во внимание еще и движение воды из Амура по фарватеру около острова Сахалина, то станет понятным, почему течение, о котором говорилось выше, происходит вдоль берега не на север, а к стороне открытого моря. Раз только воде был дан толчок к югу, она неизменно продолжала и продолжает в силу инерции двигаться в этом направлении. Это особенно заметно, когда бросишь в воду с берега какой-либо предмет или убьешь птицу, и она упадет в море. Несмотря на ветер, дующий к материку, птицу не прибивает волнением к берегу и всегда уносит к южному мысу.
