Заутер: Незадолго до начала экспедиции, в декабре 1938 года. Мне была выделена каюта, рассчитанная на двух человек. Она располагалась на уровне ватерлинии. Я жил там вместе с моим коллегой Бундерманом.
Шён: Когда вы впервые столкнулись с командиром экипажа самолета Ширмахером?
Заутер: Я познакомился с командиром «Борея» Ширмахером, равно как и с командиром «Пассата» Майром, в Травемюнде во время испытательных полетов.
Шён: Как вы перенесли многонедельное морское плавание из Гамбурга до Антарктики?
Заутер: Это было мое первое морское плавание. Море было бурным. «Швабия» отнюдь не была современным и комфортабельным пассажирским лайнером, а переделанным грузовым судном. Было очень тесно. Принимать пищу нам приходилось в трех кают-компаниях.
Шён: Как складывались отношения между оказавшимися на борту группами: капитаном, офицерами, учеными, летным экипажем, персоналом, обслуживающим катапульту, экипажем корабля?
Заутер: На борту не имелось ни одного помещения, где бы все 82 человека могли одновременно принимать пищу. Поэтому происходило разделение на несколько кают-компаний. Однако отношения между различными группами были вполне товарищескими.
Шён: Альфреду Ричеру, капитану торгового судна, полярному исследователю и летчику, в то время исполнилось почти 60лет. Кроме этого он был правительственным советником при командовании Военно-морского флота. Был ли он хорошим начальником и хорошим руководителем экспедиции?
Заутер: На этот вопрос я могу ответить без всяких оговорок. Ричер обладал богатейшим опытом пребывания в полярных областях, был опытным моряком и летчиком. А потому он был самым важным человеком в экспедиции.
Шён: На борту вам пришлось отметить не только Рождество, но и пройти во время пересечения экватора обряд морского крещения. Вы были одним из «крестников»?
Заутер: Да. Однако меня не очень сильно беспокоили, так как я должен был фотографировать все это действо. Все крещенные в моряки получили специальные документы. Свой я храню до сих пор.
Шён: Вы или некоторые участники экспедиции во время пути к Антарктике страдали морской болезнью?
Заутер: Я хорошо переносил плавание, даже во время шторма. Я совершенно не подвержен морской болезни. Насколько я знаю, никто из персонала «Люфтганзы» тоже не страдал морской болезнью.
Шён: 19 января 1939 года «Швабия» достигла Антарктики, и вы впервые увидели огромные айсберги. Какое впечатление произвела на вас Антарктика?
Заутер: Когда появился первый айсберг, а это произошло около острова Буфе, мы все выбежали на верхнюю палубу и говорили друг другу: «Потрясающе!» Позже, когда весь горизонт был покрыт айсбергами, то они производили еще более сильное, но подавляющее впечатление. Некоторые из айсбергов имели высоту до 100 метров.
Шён: Гидросамолет «Борей» был первой немецкой машиной, которая пролетела над Антарктикой после прибытия туда 19 января 1939 года. Вы присутствовали во время этого первого полета?
Диплом, выданный Зигфриду Заутеру, которым подтверждается, что он перешел экватор и принял обряд «морского крещения»Заутер: Да. Мы должны были провести разведку, чтобы установить, находилась ли «Швабия» в правильном месте, откуда могли стартовать оба гидросамолета. Мы выяснили, что место было неудачным, а потому корабль было лучше направить в южном направлении в район незамерзающих вод. Это произошло сразу же после того, как «Борей» вернулся из полета. Для того чтобы иметь возможность приводниться, гидросамолеты должны были непременно садиться на незамерзающую воду. На следующее утро мы вышли на более удачные позиции.
Шён: Оба гидросамолета — «Борей» и «Пассат» — предназначались для осуществления аэрофотосъемки, для особых полетов и полетов внутрь континента. Полеты внутрь континента, которые были необходимы только при определенных обстоятельствах, были очень опасными. В случае аварии пришлось бы садиться на лед. Вам не было страшно?
Заутер: Страшно? Да у меня просто не было времени бояться. Мне надлежало сделать множество вещей. Мне надо было точно следить за временем, а потому его не хватало, чтобы бояться. У меня было только одно чувство — восхищение неслыханной красотой бескрайних снежных равнин, которые раньше никто не видел. Это позитивное чувство было сильнее всяческих страхов.
Шён: Вы видели много гор, которые имели высоту более 4 тысяч метров. Тем не менее перегруженные самолеты не могли взять эту высоту. Было ли это сильным недостатком?
Заутер: Нет. Мы могли облететь горные вершины стороной. Поэтому мы всегда должны были летать при хорошей видимости. До третьего или четвертого полета мы летали точно по плану. Затем командиры обоих экипажей могли вносить в него изменения.
Шён: Это вы запечатлены на фотографии растягивающим на льду немецкий имперский флаг?
Заутер: Нет. Капитан Майр смог посадить «Пассат» на низком льду. Он выбрался на лед, чтобы сфотографировать, как члены его экипажа разворачивают флаг со свастикой.
Шён: 30 января 1939 года на борту Швабии, как и во всей Германии, праздновался «национальный праздник», посвященный захвату власти, который произошел 30 января 1933 года. В этот день Адольф Гитлер произносил речь. Вы что-то помните об этом?
Заутер: Если честно, очень слабо припоминаю те события. Мы были страшно далеки от них. Наша голова была полностью забита проблемами, связанными со следующим полетом.
Шён: Можете ли вы припомнить, что в своей речи по этому поводу говорил руководитель партийной ячейки на «Швабии», второй офицер Карл-Хайнц Рёбке?
Заутер: Тоже не могу припомнить. Рёбке был одним из офицеров торгового флота. Мы никогда не воспринимали его как партийца. Он никогда не надевал партийную униформу и не носил повязку со свастикой.
