Рис. 6. Перевал Юкспорлак.
Рис. 7. Умбозерский перевал с главными путями на восток.
Сильные порывы ветра изредка нагоняют отдельные облака, а на юге на вершинах Расвумчорра мне что-то очень не нравятся густые, быстро ползущие тучи.
Хорошо мы знаем эти туманы с юго-востока; неожиданно быстро налетали они с берегов Белого моря, принося нам дождь и пронизывающий туман. Часто смеялись мы над этими ветрами «с южного Белого моря», но гораздо больше любили мы северные порывы, с ясною морозною погодою, может быть со снегом и инеем, но зато с яркими лучами ночных северных сияний.
Быстро темнело, неохотно шли мы к своему камню, собирая минералы и осматривая отдельные жилы. Усталые сели мы на выступ красивой белой жилы из полевого шпата и больших радиальнолучистых сростков эгирина. Тучи грозно клубились на соседних вершинах, температура падала. Совершенно неожиданно один из наших постоянных и верных работников тащит к нам огромную глыбу какого-то камня. И не верится сразу глазам — это астрофиллит, который до сих пор был известен только в ничтожных количествах, редчайшее соединение кремния, железа, титана и марганца, еще мало изученное и для которого нет еще химических данных. За большою глыбою делаются новые находки блестящих сверкающих камней. Несмотря на полумрак, с увлечением работаем мы над этим открытием.
Но пора спешить к камню-лагерю, сюда мы еще успеем придти[11].
Забираемся в нашу импровизированную палатку, закусываем холодными мясными консервами и запиваем холодною водою. Закутываемся в теплые канадские шубы и пытаемся заснуть. Но порывы ветра делаются все сильнее и сильнее, слышатся тяжелые капли дождя на поверхности брезента, густые тучи окутывают нас. Температура падает до 4° Ц., а сильный ветер почти срывает нашу палатку, врываясь к нам своим холодным и мокрым дыханием.
Наступает утро — сырое, неприветливое, в 10 шагах теряется в тумане фигура человека, бешено мчатся тучи, а ветер не позволяет свободно идти. Мы все же хотим быть настойчивыми и выполнить все, что желали. Мы делимся на два отряда, один мы вверяем нашему храброму петрографу, и решаем обойти весь массив вокруг, придерживаясь края обрыва. Оба отряда пойдут в разные стороны и где-либо на севере у обрывов к озеру Кунъявру они должны вечером встретиться.
Медленно и осторожно идем мы вдоль восточных склонов; гигантские пропасти в 400 метров открываются под нашими ногами, клубы тумана то вырываются ветром снизу, открывая нам как-бы окна в глубокие ущелья, то окутывают нас сплошным молоком. Иногда у обрывов лепятся висящие массы снега, а большие глыбы обвалов темнеют черными зловещими пятнами на снежных карнизах.
В этой однообразной пустыне лишь изредка более мелкие россыпи привлекают наше внимание — это поля рассыпавшихся жил полевого шпата с редкими минералами. С трудом следим мы за этими полями, собирая минералы окоченевшими руками, с трудом на ветре и дожде завертывая их в бумагу. Уже темнеет, а обрыв все тянется и тянется вправо, и не видно северного конца огромной столовой горы.
Я поворачиваю свой отряд обратно и не без волнения заранее учитываю, что найти наш лагерь будет не легко. Мы боремся с противным ветром, туман заменяется мелким дождем; с компасом в руках я слежу по часам за нашим движением, присматриваясь в обрывы и стараясь узнать контуры той глубокой расщелины, от которой необходимо резко изменить по компасу направление.
Мы идем все дальше и дальше. Сменяется обрыв крутым каменистым скатом, а затем далее скалистый обрыв…
Я отчетливо понимаю, что потерял направление, что старая карта не отвечает контурам нашей вершины, и не без смущения посматриваю на компас, выискивая верное направление.
Кто не знает в экспедициях этих жутких минут, когда так отчетливо сознаешь всю ответственность, которая лежит на тебе за твоих спутников, когда так необходимо полное спокойствие и хладнокровие! Мне хорошо знакомы эти минуты в холодных водах Хилка в Забайкалье под цеолитовыми утесами Куналея, я их отчетливо ясно помню в долгие дни потерянного пути в Северной Монголии.
Надо остановиться, сесть и подумать, надо учесть скорость хода, принять во внимание все мелочи пути. Да, мы очевидно неожиданно выскочили на южное горное плато, которое совершенно не показано на карте и на котором мы можем блуждать целые дни. Если это так, то надо идти, круто повернув к западу, и если это верно, то мы должны наткнуться на обрыв всего лишь в одной версте в этом направлении.
Медленно решаем мы идти по этой догадке.
Вот он, обрыв, вот вдали большие снежные поля, вот в моменты стихающей бури слышится журчанье водопада, вот, наконец, старые следы ноги на мелком гравии — и из массы всех этих признаков, как Шерлок Холмс, мы вырисовываем свое положение и подбодрившись идем дальше, цепляясь по скалам каменного моря.
Но вот, как будто бы среди шума дождя вдали слышны голоса. Мы начинаем переговариваться пронзительными свистками и скоро встречаемся со вторым отрядом, тоже потерявшим направление и после удачного обхода всего горного массива не знавшим, куда идти.
Но вот наш камень; можно подкрепиться холодными консервами и консервированным молоком; можно немного согреться спиртом, которого, однако, слишком мало… Мы промокли насквозь; холодные, почти окоченевшие забираемся мы под брезент, стараясь друг друга согреть.
Начинается тяжелая вторая ночь. Ветер временами грозит сорвать нашу палатку, дождь заливает, под нами текут струйки воды. В темноте ослабевшие путники начинают стучать зубами, и ничем нельзя остановить судорожные движения усталого организма. Все вокруг мокро и сыро, погибли и наши фотографические пластинки, с трудом сохраняем сухим коробок спичек.
К рассвету ветер слабеет, дождь сменяется густыми клубами быстро мчащегося тумана, но мы не в состоянии дальше идти. Измученные прошлыми днями мы наскоро собираем и укладываем наш сбор, нагружаем на сильного спутника пудовый астрофиллит и решаем бежать — да, постыдно бежать с неприветливой вершины, даже не посетив вторично богатейшего месторождения, открытого на ней.
Молчаливо, с тяжелою, промокшею ношею и одеждою идем мы в поисках места нашего подъема, без большого труда карабкаемся мы вниз по мокрым скалам. Вот и конец тяжелого пути, — дальше пологие зеленые склоны. А между тем порывы ветра раздувают тучи, кое-где проглядывают лучи солнца, и только вершина Кукисвумчорра клубится черными тучами.
У последних скал нам неожиданно улыбнулось счастье; в каменистой осыпи и в самих скалах мы заметили большие красные кристаллы — это был редчайший минерал, с редким металлом — цирконием, эвдиалит; вот его сопровождают еще небывалые нигде кристаллы сверкающего лампрофиллита, вот, наконец, еще совершенно неизвестные на севере жилы зеленого апатита. Какое богатство! Какое прекрасное открытие! Ведь отсюда все Музеи земли можно снабдить великолепными штуфами редчайших камней.
