От фиорда Тельмана повернули на запад, перелетели через пролив и пошли далее над юго-западным берегом острова Октябрьской революции. До сих пор наша съемка вполне отвечала действительности, и только у мыса Я. Свердлова обнаружилось, что около него лежит остров, отделенный от суши проливом не более 1 км. шириною. Ранее этот участок был принят за сушу целиком, так как берега здесь низменные, а лед был гладкий и невзломанный.
Погода испортилась, стало пасмурно и слегка туманно. Пролетев до острова Пионер, где осмотрели залив Калинина, повернули обратно к полустрову Парижской Коммуны, откуда свернули к островам Каменева, скрытым в тумане. Вскоре очутились над островом Домашним, сделали круг над домом и сели в проливе между островами около магнитного домика. Юго-западный ветер развел в море порядочную зыбь, но здесь, под защитой берега, довольно спокойно, так что можно оставить самолет на якоре.
На станции ничего особенного не случилось, «кошечки» здравствуют (к сожалению). Радиостанция не работает, так как не заряжены аккумуляторы. Ни ветряк, ни аггрегат Дуглас, ни новый мотор не работают. Радист Иойлев — только радист, моторов не знает и не может устранить неполадки в их работе. Бортмеханик самолета Побежимов довольно скоро справился с этой задачей.
Опасаясь за самолет, который довольно сильно покачивало, мы решили не ночевать, а сразу же отправляться в обратный путь. При взлете задний мотор отказался работать, и нам пришлось вновь вернуться на станцию. Оказалось, что лопнула пружинка рычажка прерывателя магнето, почему искры на свечах не получалось. Случай такой поломки очень редок, и запасной пружинки с собой не было. К счастью, на станции имелся будильник, у которого заводная пружинка звонка по толщине и ширине как раз соответствовала поломанной. Произведя ремонт, через час снова стартовали, на этот раз вполне благополучно. Летим тем же путем, что и раньше, лишь срезая теперь мысы и бухты для сокращения расстояния. Около мыса Неупокоева с западной его стороны видели идущий на юг, повидимому к мысу Челюскина, какой-то пароход. Это могло быть только гидрографическое судно «Таймыр», работа которого по плану должна была вестись в этом районе.
Утром в 11 часов 30 минут сели у мыса Челюскина, в лагуне, в 2 км от станции. Лагуна оказалась под восточным берегом довольно мелководной, так что в конце разбега корпус самолета — его лодка села на мель. Попытка сняться своими силами ни к чему не привела, так как вода вследствие начавшегося отлива довольно энергично шла на убыль. Поэтому решили отправиться спать на пароход, а завтра утром при полной воде сняться будет не трудно. Съехали на резиновой надувной лодке на берег, пересели на подошедший катер и уехали на «Русанова». Самолет остался в лагуне, где никакое волнение на море не могло ему повредить.
На другой день в сопровождении нескольких добровольцев с парохода, в том числе начальника Р. Самойловича и старпома И. Храмцева, забрав тали, отправились на катере в лагуну. Вначале попытки снять самолет были безуспешны, но, когда пришла полная вода, это удалось сделать без особого труда.
Подойдя к берегу у станции по воде, машина заправилась бензином, а затем улетела на свою базу на остров Диксон.
Из посадок для гидросамолетов на Северной Земле был признан вполне годным лишь залив Калинина; стоянки у острова Домашнего, в бухте Снежной и в фиорде Тельмана пригодны условно, за неимением лучшего. Вполне безопасного, спокойного и длительного укрытия они не обеспечивают.
1 сентября вечером подошел расцвеченный флагами «Таймыр» и стал на якорь недалеко от «Русанова». Ровно 19 лет тому назад он также стоял здесь, лишь под другим флагом, под другим управлением и в иной, гораздо более тяжелой ледовой обстановке.
Сейчас судно капитально отремонтировано, сменены котлы, значительно усилен корпус, так что оно теперь находится даже в лучшем состоянии и более активно во льду, чем раньше. «Таймыр» заходил на острова С. Каменева, произвел съемку и промеры залива Калинина, оказавшегося весьма глубоким, и работал после нас в проливе Шокальского. Здесь у мыса Челюскина гидрографы сделали переопределение астрономического пункта с долготой по радио, чего у Р. Амундсена не было.
Строительство станции в начале сентября, наконец, закончилось. 4 сентября подняли мачту, вечером был традиционный прощальный ужин, а 5 сентября утром судно вышло для гидрологических работ в проливе Вилькицкого.
Со станции острова Домашнего попрежнему вестей нет, хотя к 5 сентября они обязались начать регулярную работу, закончив уборку грузов и прочие хозяйственные работы.
Обсудив дело всесторонне, решили зайти туда на судне, выяснить, в чем дело, и 9 сентября к вечеру были вновь у острова Домашнего. Оказывается, последним довольно сильным штормом волнами смыло часть топлива и продовольствия, неосторожно оставленного слишком близко на берегу. В остальном все благополучно. Оказали замовщикам помощь, сгрузив дополнительно 10 тонн угля и приведя в порядок имущество на берегу. Ходов еще раз проверил все электроустановки, моторы и аккумуляторную станцию и подробно инструктировал своего преемника Иойлева.
11 сентября утром вышли в путь по направлению к Новой Земле. До свиданья, Северная Земля, до свиданья, а не прощай, так как я рассчитываю еще поработать на твоей территории.
15 сентября зашли в Русскую Гавань, где также строилась станция, помогли ее закончить, забрали строительных рабочих, после чего вышли прямым путем в Архангельск, куда и прибыли 24 сентября.
Один из этапов исследовательской работы в Арктике — изучение Северной Земли — закончен, впереди обработка собранных материалов и организация новой экспедиции. Дело изучения и промышленного освоения Советского Севера должно быть выполнено в кратчайший срок, и мы будем дальше работать над его завершением, попрежнему с неослабевающей энергией и упорством.
ОБЩИЙ ОЧЕРК СЕВЕРНОЙ ЗЕМЛИ
В задачу нашего изучения Северной Земли входило производство топографической съемки, астрономические и магнитные наблюдения, геологические и геоморфологические исследования, сборы фауны и флоры, наблюдения метеорологические, аэрологические, гидрологические, ледовые, над промысловым зверем и т. д. Работа продолжалась два года, причем исследование собственно Северной Земли длилось два сезона: весну и лето 1931 года и весну 1932 года. Кроме того, осенью 1930 года был выполнен небольшой рекогносцировочный маршрут для общего ознакомления с районом работ.
